|
Это в общих чертах. Знаете, – Наривилас одним глотком выпил свой кофе, – вам, я думаю, будет полезно осмотреться на местности. Этот лес и город – всего лишь мои воспоминания, печаль моей души. То, что я создал, если можно так выразиться, для личного пользования. Вы можете выбрать место, где хотите жить. Для начала, разумеется, пока не определитесь, чего же хотите по‑настоящему. Познакомитесь с людьми, сделаете выводы, поймете, что вам по душе, а что не нравится. И – милости прошу, приходите снова, мой дом открыт для вас в любое время. Добраться сюда будет очень просто, достаточно назвать мое имя и открыть любую дверь.
«Магия… Ненавижу!!!» – взвыл про себя Орнольф. И в самом деле, ну, сколько же можно?!
* * *
На следующий день после полудня он почувствовал на конце ниточки, протянутой между ним и Хельгом, признаки жизни. Рассердился, и удивился, и обрадовался, но за злостью даже радости не заметил. И счастье для Паука, что он оказался не настолько близко, чтобы немедленно явиться пред очи Молота Данов. За те десять минут, что ушли на дорогу, Орнольф успел сменить гнев на милость. Хотя, наверное, он менял гнев на милость каждый раз, как видел Хельга, независимо от того, какие глупости тот успел совершить. Иначе чем объяснить то, что он до сих пор не свернул своей птахе шею? Первые пару минут Орнольф просто любовался им, просто… сравнивал с Наривиласом и смотрел, боясь даже моргнуть. Разрываясь между желаниями поцеловать и придушить. – Душить меня бесполезно, – напомнил Хельг и нагло прищурился. Это решило дело. Орнольф сдавил его горло и хорошенько встряхнул. Тут же получил сразу три удара. Короткий и точный – в печень, крайне болезненный ногой – под колено, и прямой снизу – в челюсть. – Полегчало? – ядовито осведомился Паук. – М‑мгм‑м, – невнятно отозвался Орнольф, боясь пошевелить прикушенным языком. Все прочее тоже болело… тайрибл… а чего ты ждал от поганца? Холодные губы накрыли его рот, язык Хельга скользнул между зубов, ранка заныла болезненно, но сладко. Накатило и отхлынуло завораживающее ощущение предельной близости, когда кровь смешалась с кровью, и тут же все закончилось. – Мы с тобой… – сказал Орнольф, отдышавшись, – впишем новую статью в здешние законы. Штраф за оказание первой медицинской помощи в общественном месте. В глазах цвета горького шоколада заплясала румбу целая стая демонов, но длинные ресницы немедленно опустились, скрывая адскую пляску. – Какой еще помощи? – невинно прошелестел нежный голос. – Мы просто целовались, разве нет?
Вопрос «где ты шлялся, недоразумение?» пришлось отложить. Потому что сначала Хельг, недоверчиво принюхиваясь, обошел весь дом. Затем проинспектировал бар. После пришлось объяснять ему, почему Орнольф, всегда предпочитавший людные и густонаселенные места, выбрал уединенный коттедж за городом. Потому что кто‑то дикий и очень красивый городов не любит, а в том, что он здесь появится, Орнольф не сомневался, но поди объясни это Пауку, не заработав обвинение в сентиментальности. Ну а потом спрашивать стало уже как‑то глупо. Хельг сам все рассказал… Ага. Сразу после выпуска телевизионных новостей, в котором темой дня стал ночной клуб «Кор Марди Грас», в городе Ведиус, штат Калифорния. В результате загадочных и пугающих событий, владелец клуба бесследно исчез. В конференц‑зале… э‑э, как бы это помягче, полный разгром и следы перестрелки плюс изрядный пролом в стене. Совладелица найдена едва живой в состоянии геморрагического шока. [86] «По словам врачей, сейчас ее жизни ничего не угрожает…» – бодро сообщила ведущая, чьи слова Хельг прокомментировал оторопевшим: – Ничего себе… Так это все настоящее? И они, наконец‑то, собрались поговорить всерьез. |
