«Ее коса все еще у меня под рубашкой», – подумал он. Мысль об этом вызвала в его душе прилив отчаянной горечи, и лишь только потом Марш понял, что у него течет кровь из раны в предплечье, а также из царапины на голове.

Дэйн продолжал машинально двигаться, погруженный в свои мрачные раздумья, как вдруг услышал негромкий стон и увидел, что Райэнна упала, неудачно наступив на больную ногу. Марш оторвал кусок материи от своей рубахи и сделал женщине перевязку. Он хотел понести Райэнну, но та энергично запротестовала и, опираясь на плечо Дэйна, продолжала идти вперед. Он и сам с удовольствием рухнул бы прямо на тропинке, но все‑таки упрямо продвигался дальше, понимая, что хотя бы ради Райэнны необходимо найти место, где их ждет отдых, еда и возможность хоть чуть‑чуть поспать, не опасаясь нападения. Прошло не более получаса, и остатки потрепанного отряда добрались наконец до сиявшей огнями нейтральной зоны. Но этот небольшой отрезок времени, растянувшийся до неопределенных, казалось, не имевших границ размеров, представлялся Маршу куда более длинным, чем последнее сражение и даже все время охоты. Это была бездна, в которой жизнь Марша раскололась надвое. Но он все еще оставался жив, как бы мало его жизнь сейчас ни стоила!

Запах пищи, растекавшийся по нейтральной зоне, вызывал у Дэйна тошноту. Райэнна принесла ему полную тарелку, но он отказался от еды.

– Я не могу есть, – проговорил он, но когда тарелка оказалась у него в руках, Дэйн машинально начал запихивать в себя куски пищи, не ощущая даже ее вкуса. Он съел все, и Райэнна принесла ему еще. Тут внезапно в голове у землянина прояснилось. Черный кошмар, окутывавший его, рассеялся, и он обрел ощущение реальности. Даллит мертва, а он сидит тут и ест бифштекс, который уже давно хотел себе заказать… С каким‑то ужасом Дэйн отставил от себя вторую тарелку и посмотрел на нее. Еды почти не осталось. Его опять затошнило. Дэйн в изумлении проговорил:

– Как я могу сидеть здесь и есть?..

Райэнна не сказала ни слова, а просто молча положила на руку Дэйна свою маленькую жесткую ладошку, и он увидел, что глаза женщины полны слез. Она даже не всхлипывала, не вытирала глаз, просто сидела, ела и беззвучно плакала. В душе Дэйна все всколыхнулось. Он вытер лицо Райэнны краем плаща и сказал:

– Милая, если ты будешь так изводить себя, то вконец ослабеешь.

«Я просто свинья, – подумал Дэйн. – Сна ранена, а ухаживает за мной. – Он только сейчас осознал, какое громадное количество пищи они поглотили. Немудрено после такого побоища. – Скольких я убил? Наверное, я этого никогда не узнаю, но думаю, что древний самурай не стыдился бы за меня. Он, наверное, и сам чертовски хорошо дрался. Надо думать! Иначе бы они не „надевали“ его лица, не принимали его образ спустя четыреста лет после того, как убили храброго воина».

Дэйн снова нежными и заботливыми движениями вытер слезы с лица Райэнны. Даллит ушла, и в мире не осталось ничего такого, ради чего стоило бы жить… Но Райэнна… Она все еще нуждается в нем!

Женщина всхлипнула и сказала:

– Я любила ее, Дэйн. Но она все равно не смогла бы жить, помня обо всем, что с нами случилось. Охота уничтожила Даллит, она была для нее хуже самой смерти…

Аратак, который тоже подошел к ним, пророкотал:

– Она не могла вынести того, что ее собственная сущность оказалась способной сливаться с сущностью охотников, что она может становиться одной из них.