Они превращаются в студень!»

Пока Дэйн и Райэнна в растерянности смотрели друг на друга, двое Служителей принесли корпус третьего, бережно погрузили тело командира охотников в стальную раковину и закрыли ее крышкой. В тот же миг из нее раздался странный металлический голос:

– Мой враг, самый лучший и благородный из тех, с кем мне приходилось встречаться. В этот последний момент, прежде чем я вернусь в роеобразное состояние покоя, я заявляю тебе, что ты свободен. Проживи я еще хоть тысячу циклов, все равно, уверен, не насладиться мне столь прекрасной охотой! Теперь же мне предстоит провести полцикла в состоянии сна, не осознавая себя личностью, прежде чем я вновь вернусь к активной жизни. Обещаю тебе, что следующие сто циклов буду сражаться в твоем обличий, в память о тебе…

Мысли Дэйна заметались, как потревоженные летучие мыши: «Боже мой! Половину жизни они проводят в металлических оболочках. Служители – не роботы! Не роботы, но и не охотники… Неудивительно, что они столь бережно обращаются со священной дичью… Именно она представляет собой для них образцы жизни и самосознания индивидуумов, которые известны охотникам… Только на протяжении охоты они становятся личностями и ни в какое другое время, вероятно, не могут быть сапиентны. Разве допустимо считать коллективное сознание роя принадлежащим к подлинному разуму?»

– Я в последний раз приветствую тебя… в последний момент, когда я есть я. Я… мы…

Дальше говорил уже не предводитель охотников, а Служитель:

– Мы воздаем вам почести и в заключение священной охоты просим дать торжественное обещание не разглашать наших секретов ни в коем случае.

– Ни в коем случае, – сказал Дэйн, убирая меч в ножны. – Однако, если станет известно о том, что вы существуете, что охота – не просто кровавое побоище, а поединок и что победителей щедро награждают… думаю, что самые крутые парни со всей вселенной выстроятся у ваших дверей и вы сможете сами выбирать себе дичь, вместо того чтобы покупать или красть ее! Думаете, никто из них не захочет попробовать уцелеть, сражаясь всего лишь с бесформенным страхом? Дайте им шанс – и у вас будет столько добровольцев, что вам придется записывать их в очередь!

Как ни трудно было в это поверить, но в голосе Служителя, казалось, звучала радость.

– Вероятно, так оно и будет. Когда‑нибудь… В любом случае, Досточтимые победители в священной охоте, позвольте нам служить вам. Вас ждет за пиршественным столом другая дичь. Вам надлежит своим видом внушить им храбрость и надежду. Наши братья, которые потратили все прошедшее с момента предыдущего затмения время на подготовку охоты, уже восходят на борт корабля, чтобы прибыть сюда.

Большего Служители сделать для них не могли. Дэйну и его товарищам дали возможность как следует отмыться, сытно и вкусно накормили, затем обрядили в новые одежды и увили гирляндами цветов. Райэнна прижалась к Дэйну, которому все происходившее казалось сном.

– Богатство, – пробормотала она. – Хватит, чтобы основать научный фонд… может быть, снарядить экспедицию, чтобы исследовать древний город и разузнать все о людях, которые спасли меня…

Аратак сказал тихонько:

– Божественное Яйцо сочло нужным, чтобы жизнь моя продлилась, наверное, у него есть еще для меня работенка в Содружестве. Но прежде чем я займусь ею, мне бы хотелось отправиться на Спику‑4 и рассказать народу Даллит о ее смерти… и к соплеменникам Клифф‑Клаймера я тоже не прочь наведаться. Другого применения богатству я для себя не вижу.

Дэйн погладил ножны самурайского меча. А не был ли древний самурай одним из уцелевших? Может, он просто покончил с собой, когда узнал, что должен отдать свой меч охотникам?

«Мне бы хотелось оставить его у себя, но думаю, что мне не придет в голову когда‑либо вновь сражаться на мечах».