Проваливаясь во тьму, Дэйн подумал: «А ведь я все‑таки оказался прав. Они ждали, что мы нападем, и даже обрадовались этому. Но почему?»

Его вопрос так и остался без ответа…

5

Голова Дэйна раскалывалась, ему казалось, что руки у него сломаны в запястьях. Марш открыл глаза и обнаружил, что находится в совершенно незнакомой ему камере. Одна рука Дэйна была прикована к стене цепью длиною в шесть футов. У противоположной стены, точно таким же образом ограниченный в свободе передвижений, находился Аратак. Райэнна спала на полу, Даллит сидела поодаль, обхватив колени руками, и неотрывно смотрела на Марша. Когда тот открыл глаза, девушка воскликнула:

– Ты жив!

Лицо ее залил румянец, на губах заиграла радостная улыбка.

– Я не знала, ты был… так далеко…

– Я жив, чего бы мне это ни стоило, – произнес Дэйн. – Вы все – тоже. А что с остальными?

Райэнна открыла глаза.

– Роксон пал первой жертвой, – проговорила она. – Еще с полдюжины пленников составили ему компанию, так я думаю. Что же касается всех прочих, их выгрузили – насколько я могла понять из того, что говорили мехары, на Горбале (это невольничий рынок) три дня назад. Думаю, у мехаров относительно нас какие‑то особые планы, а уж что они удумали… – Женщина горько улыбнулась. – Мы можем лишь гадать. Лично я полагаю, что они нас оставили себе – на десерт. Мы убили двоих, а мехары не такие ребята, чтобы это стерпеть.

– Все совсем не так плохо, – упрямо возразила Даллит. – У нас есть надежда. Они были довольны  тем, что мы сделали.

– Помолчала бы! Откуда ты знаешь? – прикрикнула на нее Райэнна. – Все из‑за тебя! Если бы Дэйну не вздумалось тебя спасать, мы все отправились бы на рынок Горбала, зато Роксон остался бы жив. А на рынке кому‑нибудь из нас могло повезти.

Аратак примирительно сказал:

– Тихо, дитя. В том, что с нами случилось, вины Даллит ровно столько же, сколько и твоей. Ты не меньше других жаждала вырваться из плена, что же касается Роксона… Может, он скорее выбрал бы смерть, чем жизнь в рабстве? Как бы там ни было, его уже нет, и помочь ему мы ничем не можем. А вот о Даллит этого не скажешь. Нас тут четверо. Мы все в одинаковом положении, но если мы еще и между собой начнем ссориться – тогда действительно плохо наше дело.

– Его и так хорошим не назовешь, – с горечью ответила Райэнна и перевернулась на живот, ярко‑рыжие волосы, рассыпавшись, скрыли ее лицо.

– Райэнна… – произнес Дэйн, но женщина не ответила.

«Она считает меня виноватым в смерти Роксона и остальных», – подумал Марш.

Что можно было возразить на это? Вероятно, он, Марш, которому оказалось совсем нечего терять – чем бы ни кончилось их предприятие, обратно на Землю ему вряд ли удалось бы вернуться, – стал более других безразличен к жизни и смерти.

Аратак изрек следующее:

– Вы трое – по крайней мере существа одной крови. Никого из моих соплеменников теперь днем с огнем на борту корабля не сыщешь. Мне что же – повеситься от тоски и одиночества?

Даллит медленно подошла к человеку‑ящерице и протянула ему свою маленькую ручку, утонувшую в громадной лапе рептилии.

– Мы братья и сестры по несчастью, Аратак, – сказала девушка нежным голосом.