Тотчас с пальцев Рауля сорвался ослепительный шарик Igne purgatorio, источавший крошечные изломанные молнии-искры.

Громыхнуло так, что пол содрогнулся. По зале разошлась волна горячего воздуха.

— Экзорцизмом его! — рявкнул преподобный на отца Дионисия. — Давайте! Вместе! Agnus Dei…

Умирало оно скверно, тяжко. Прóклятая плоть растачивалась под каплями святой воды и змейками магического пламени, вспухали и лопались волдыри, под сводами калесского замка разнесся тоненький жалобный визг — демону было больно.

Очень больно.

— Сссмерть!.. — на последнем издыхании просипел черт. Бельма внезапно исчезли, явив яркие, густо-лиловые глаза с вертикальным разрезом зрачка. — Вссем ссмерть… Выйдет из моря Йамму…. И многие не доживут до заката… Ссмерть…

Огонь очищающий полностью окутал тварюгу, окружив пульсирующим коконом — тошнотворный запах заместился густым ароматом грозы. Мгновение спустя всё было кончено, бес сгинул.

Изошел.

Кучка серой золы развеялась сквозняком из полуоткрытого окна.

— Хорошенькие у вас в Кале проповедники, — брат Михаил плебейски вытер покрытое крупными каплями пота лицо рукавом рясы. Шагнул вперед, поднял свой перстень. — Флагеллант, говорите?.. Куда катится христианский мир, я вас спрашиваю? Если черти по улицам разгуливают, а городская стража их в темницу сажает, а? Что замолчали, мессиры?

— По-моему, отсюда лучше уйти, — нарушил гробовую тишину пожилой капеллан. — Помещение надо окропить, отслужить чин…

— Неужели? — преподобный оскалился не хуже любого беса. Повернулся к бледному армигеру, все еще сжимавшему рукоять меча. — Помогите господину Ознару, сударь! Видите, он весь в крови? По вашей, замечу, милости.

— Нос, кажется, сломал, — гнусаво наябедничал Рауль, едва державшийся на ногах: одно заклятие, а сил ушло безмерно, словно полный день вспахивал поле Ареса в Колхиде и потом засеивал его зубами дракона. — Извините, мессиры, но я на грани обморока, мутит…

* * *

— Назову вещи своими именами — вы скорее всего спасли наши жизни. Однако, не в этом дело, мэтр. За время нашего общения я приобрел незаменимый опыт: вы будто притягиваете к себе необычное, странное и, — давайте уж будем честны до конца, — смертельно опасное. Сперва ореада. Теперь воплощенный демон. Изгонять злых духов ex Infernis приходилось неоднократно, но это были бесплотные тени, смущавшие души грешных смертных. А тут — живой! Да ничего подобного со времен Августина не видывали!

— Никакой он не «живой», — хрипло ответил Рауль. — Телесное воплощение не означает жизни, грубая подделка.

— Не ловите меня на слове. Всего лишь неудачная метафора. Выводы из вчерашнего сделаете самостоятельно или подсказать?

— Чего уж там подсказывать… Где-то отверсты Врата. Проход, через который эта пакость и изливается в Мир Тварный. Найдем Врата — закончим дело.

Кортеж, сопровождаемый назначенными Уолтером Моуни дворянами при полной броне с наилучшим вооружением, покинул город до полудня — чтобы ни у кого не оставалось сомнений, на пиках шедших впереди рыцарей развевались два хорошо различимых издалека вымпела: белый с зеленым крестом, свидетельствовавший о принадлежности к Sanctum Officium, и папский, золотой с серебряными ключами святого Петра. Никто больше не желал повторения прискорбных инцидентов — служители Церкви неприкосновенны!

Сэр Уолтер Моуни сдержал слово — отпустили всех без исключения, имущество вернули в целости, а объявившийся поутру граф Арунделл неуклюже извинился перед его преподобием.