|
Он спросил, не меняла ли она воду сама, перед тем, как ложиться спать, но она сказала, нет, зачем, ведь сиделка поменяла воду только перед уходом. Хрипота из голоса мисс Горен исчезла. Она говорила четко, ясно, уверенно. – Он сказал, что объяснил сестре, будто это он вылил воду из грелок, когда отнес их в ванную. Он сказал, что солгал, не раздумывая, просто чтобы она не стала на меня жаловаться доктору, но потом ему пришло в голову, что, возможно, не следовало этого делать, так как пустые грелки могут каким то образом быть связаны со смертью брата, и не хочу ли я пойти с ним пообедать и все обсудить. Мы стояли на пороге – я не пустила его в квартиру – и захлопнула дверь у него перед носом. На следующий день, вчера, он звонил мне три раза и вечером снова пришел, но я ему не открыла. Тогда он рассказал все своему брату Дейвиду и заставил его пойти к вам. Ну как, есть что сравнивать? Вулф, наморщив лоб, смотрел на нее. – Пф, – сказал он, отвернулся от мисс Горен и посмотрел на Буля. – Так вот в чем дело? – прорычал он. Буль кивнул. – Мисс Горен позвонила мне в воскресенье вечером и все рассказала; и вчера днем звонила, и вечером еще раз. Ничего удивительного – на карту поставлена ее репутация. Теперь вы понимаете, почему я ждал, когда вы заговорите об этом первым? – Вполне. Но я слышу об этом впервые. А не может быть так, что мисс Горен действительно забыла налить воду в грелки? – Исключено. Раз она говорит нет, значит – нет. Я хорошо ее знаю, она училась в больнице в Маунт Киско. Если у меня бывает пациент в Нью Йорке, и она свободна, я всегда приглашаю ее. Нет, тут и говорить не о чем. – Значит, либо Пол Файф лжет, либо кто то взял грелки с кровати, вылил, а потом положил обратно. Что кажется бессмысленным. Очевидно, на состоянии пациента это заметно отразиться не могло. Или как? – Нет. Заметно – нет. – Буль пригладил ладонью седую шевелюру. – Но это может заметно отразиться на профессиональной репутации мисс Горен, и здесь я чувствую свою ответственность. Ведь к Берту Файфу пригласил ее я. Моим мнением вы не интересовались, но позвольте я его выскажу. Я считаю, что Бертрам Файф умер от воспаления легких, и никаких посторонних причин для его смерти не было, кроме тех, которые он сам себе и устроил – когда отказался ложиться в больницу, когда отказался от кислородной палатки и, возможно, когда закапризничал и заставил их, несмотря на свое состояние, приехать к себе на обед. В детстве он был упрямцем, и с тех пор, видимо, не изменился. Что касается грелок, то я думаю, Пол Файф лжет. Не хочу заниматься сплетнями, но о его экстравагантном поведении с женщинами у нас известно всем. Если ему какая приглянется, его не просто к ней влечет – он превращается в маньяка. И если, найдя в постели грелки, он тут же задумал использовать их против мисс Горен, отнес в ванную и вылил, – это вполне в духе его прежних выходок. – Но тогда, – возразил Вулф, – просто глупо было рассказывать сестре, что воду вылил он сам. Буль покачал головой. – Только чтобы ее успокоить. Зато потом ему было чем похвастать перед мисс Горен, и в то же время пригрозить ей, а то и намекнуть, что он может рассказать о ее халатности. Я не спорю, он, конечно, дурак, как и все маньяки. Просто я считаю, что сестре он сказал правду, а мисс Горен – солгал. Наверняка, он сам вылил эти грелки. Насколько я понял, он приедет к вам сегодня вечером, и все остальные – тоже. Так вот, я прошу вас, передайте им, что если мисс Горен предъявят обвинение в халатности, я буду рассматривать это как личное оскорбление и предприму ответные меры. |
