Но там, где с автомобилей стреляли, животные это помнят. Иное, чем везде, поведение их я обнаружил недавно в Уганде, где в 70-х годах шла война и много животных было убито. Помнят! Глядят на идущий автомобиль с опаской и, если остановился, мгновенно срываются с места.

Однако не все ведут себя одинаково. Бородавочники, например, в Уганде очень пугливы. Но кроткая их семейка ежедневно паслась под окнами нашего приюта в парке Элизабет. И в два дня эти африканские кабаны привыкли появляться у наших окон, из которых их чем-нибудь угощали.

Но больше всего удивило нас возле Нила семейство слонов. Их в парке во время войны истреблено (из-за мяса и бивней) много: было восемь тысяч, а осталось - восемьсот. Слоны живут долго, и старшие в группе наверняка помнили, чем кончаются встречи с людьми. Какого же было удивление наше, когда, съехав с парома на берег Нила, мы увидели семью слонов с малышами, наблюдавшую за нашей возней у машины с расстояния метров в тридцать, - уже уловили новую безопасную обстановку.

Благодаря привыканию к близости человека сохранилось немало птиц и зверей. Но некоторые животные соседство наше не переносят - уходят, если есть куда уходить, или исчезают, если уходить уже некуда. Для них фатальна даже не смерть, а разрушение среды обитания, началом которого является «фактор беспокойства». К таким животным относятся, например, древнейшие птицы наших лесов - глухари

04.03.2004 - Пишем, что наблюдаем

Читая письма в «Окно», я уподобляюсь ребенку, ковыряющему изюм из булки. Нужен только «изюм», то есть яркие, интересные, озадачивающие, удивляющие факты в наблюдениях за живою природой. Вот что «наковырял» я сегодня.

Александр Михайлович Безводицкий пишет из Минска: «Уже десять лет пара ворон преследует мою рыжую карело-финскую лайку. С истошным криком они её атакуют, безошибочно выделяя в группе других таких же собак. В чем дело? А в том, что мой рыжий Вук в собачьем детстве своем задавил пару-тройку воронят-слётков. Вороны его запомнили и помнят вот уже десять лет. Правда, Вук не шибко обращает на обидчиц вниманье, лишь изредка, когда сильно «достанут», подпрыгивает, щелкая зубами, и лает на серых обидчиц. Но какова память у этих крылатых гениев!»

И еще о воронах. «Работаю я таксистом. Вез пассажира в Крым из Анапы. Проезжаем переправу Порт-Кавказ, пассажир говорит: «Остановитесь, понаблюдаем - как странно ведет себя ворона...» Наблюдаем, как птица, кажется, забыв обо всем на свете, пикирует раз за разом в густую траву. Наконец она тяжело поднимается и уносит в когтях средних размеров змею. Поднявшись на приличную высоту над дорогой, ношу свою ворона из когтей выпускает. Ударившись об асфальт, змея стала извиваться на одном месте. За охотой своей подруги со стороны наблюдали еще две вороны. Все трое, объединившись, стали долбить змею клювами. Мы из любопытства подъехали и увидели змею мертвой. А вороны, как только мы отдалились, принялись за обед». (Из письма Романа Андреевича Ефимцева.)

«Вода в жару, - пишет Николай Александрович Лясковский из Днепропетровска, - везде привлекает пернатых. Поливал я грядки на огороде в лесном садовом участке. Чтобы лучше вода распылялась, конец шланга зажал я пальцем. И вдруг в водяной пыли, украшенной радугой, появилась лесная птица величиной с галку (думаю, это была сойка) и начала, распустив крылья, в двух шагах от меня в брызгах купаться. Не знаю, откуда и почему, заметив возможность освежиться, слетелось более десяти таких же красавиц. Я стоял как зачарованный, а изнуренные жарой птицы наслаждались неожиданным «дождиком».

«Расскажу кое-что о синицах, - пишет из Пензы Владимир Сергеевич Островский. - Во-первых, обнаружил, что они, как и щурки, ловят и едят пчел. На лету поймать не умеют, подстерегают на прилетной доске улья.