|
- Почему, Билл? - О'Доннел отметил про себя, что сегодня на нем вполне приличный галстук. - Я не думаю, чтобы несколько человек, собравшись вместе, как это сделали мы, были вправе обсуждать перемены в отделении. - Билл Руфус посмотрел на присутствующих. - Разумеется, у меня были столкновения с Пирсоном, как и у большинства из нас. Но это не значит, что я готов участвовать в каком-то сговоре, чтобы выжить его отсюда. О'Доннел был даже рад такой откровенности Руфуса. - Разрешите вас заверить, - сказал он, - что никаких намерений, как вы выразились, - он посмотрел на Руфуса, - «выжить отсюда» доктора Пирсона у нас нет. Его слова были встречены одобрительным гулом голосов. - Давайте подойдем к этому вопросу следующим образом, - продолжал он. - Мы все согласны, что в отделении патанатомии необходимы перемены. Задержка хотя бы на день там, где необходимо немедленное хирургическое вмешательство, грозит жизни больного. Это вам хорошо известно. - И не следует забывать, - прервал его Гарри Томаселли, - что всякие задержки отнимают больничные койки у тех, кто в них остро нуждается. У нас огромный список больных, ожидающих госпитализации. - Конечно, - снова продолжал О'Доннел, - я могу созвать исполнительный комитет, и не премину это сделать, если понадобится, но вы все знаете, к чему это может привести. Зная Пирсона, мы можем не сомневаться, что любая дискуссия приведет к конфликту, тем более что Пирсон сам член комитета. Чего мы добьемся? Пирсон уже не сможет быть заведующим отделением, и мы только повредим себе и больнице. - О'Доннел подумал также, хотя и не мог сказать об этом, что Пирсон имеет влияние на «старую гвардию» в попечительском совете и конфликт может иметь далеко идущие последствия. - Я не обещаю, что смогу разделить вашу точку зрения, но что вы предлагаете? - сказал Чарли Дорнбергер, попыхивая трубкой. О'Доннел решил раскрыть карты. - Я предлагаю, Чарли, чтобы вы поговорили с Пирсоном от имени всех нас. - Ну нет, увольте! - Иного ответа О'Доннел и не ожидал. Но Дорнберга надо было уговорить. - Чарли, мы знаем, что вы близкий друг Пирсона. Вы один можете его убедить. - Короче говоря, удар должен нанести я, - отметил сухо Дорнбергер. - Какой же это удар, Чарли? Дорнбергер заколебался. Он видел, что все ждут его ответа. Его терзали два противоречивых чувства - тревога за благополучие больницы и личная симпатия к Джо Пирсону. То, что говорилось сегодня, не было новостью для Дорнбергера; он давно подозревал неладное. Тем не менее случаи с больными Руфуса и Рюбенса просто потрясли его. Дорнбергер также понимал, что О'Доннел не собрал бы их здесь, если бы это все не было так серьезно. Главного хирурга он уважал. И в то же время он хотел помочь Пирсону. Казалось, он один противостоял натиску событий, могущих погубить старого врача. Должно быть, О'Доннел был искренен, когда говорил, что не намерен выживать Пирсона из больницы, и остальные разделяли его чувства. Да, как посредник он лучше других сможет помочь Джо. Окинув взглядом собравшихся, Дорнбергер спросил: - Вы все так считаете? Люси Грэйнджер, подумав немного, сказала: - Я очень его люблю. |
