Рыдания только усилились. Хетти Чжоу, которая из них двоих лучше говорила на английском, все повторяла:

– Мы даже не слышали ни про каких лилейников. У нас в Гонконге нет ничего подобного. Зачем мы только поехали в эту Англию!

Тогда Пенелопа надела очки и торжественно заявила: власти подозревают, что этот самый лилейник прибыл из Китая и Гонконга. А они все равно приехали совершенствовать английский и изучать транзисторную технику, а не цветы сажать. И предложила им целую коробку с «клинексами» для великанов.

Теперь обе китаянки сидели сзади в машине Пенелопы, пока та сворачивала на Климент‑лейн и к себе, на короткую подъездную дорожку. В поездке девушки несколько приободрились и иногда восклицали что‑то вроде: «Ой, смотри, вон там, видишь, красный почтовый ящик! Совсем как в учебнике. Вот здорово!»

Пенелопа провела их в гостиную и усадила перед электрокамином. Ей пришлось напоминать себе, что они не дети: откуда знать, что принесет завтрашний день.

– О‑о, вы так добры! – сказали девушки хором. И напоследок хлюпнули носами.

Пенелопа вынула из холодильника бутылку вина «Папская охота». Когда Пенелопа уже откупорила вино, Хетти сказала:

– Миссис Хопкинс, мы вообще не пьем. Извините нас за это.

Но Пенелопа была женщина решительная.

– Это только на пользу, особенно после сегодняшних неприятностей.

Она налила три бокала белого вина и два держала в руках, пока Хетти их не забрала, сказав «спасибо». Пенелопа закурила и отпила из своего бокала.

– Вы, видимо, и не курите?

Девушки твердо заявили, что считают курение отвратительной привычкой.

– А я вот курю, когда у меня стресс, – не без ехидства заметила Пенелопа. – Сейчас сварю на ужин макароны. У меня в доме, пожалуй, больше и нет ничего. А потом вы обе можете переночевать у меня в спальне. Наутро увидите, что все не так плохо. Солнышко будет. Поедем назад через деревню… если хотите, сначала можем прогуляться, а там снова поедем в Брукс‑колледж, где я вас зарегистрирую. У нас все очень дружелюбные и совершенно очаровательные. Ну, кроме, конечно, мистера Ваучера: он злюка, да к тому же рыжий.

Девушки посмеялись и опасливо отпили вина. Настроение у них улучшалось. Джуди выпросила у Пенелопы сигаретку.

– У меня ведь тоже стресс, – сказала Джуди.

До того как пойти на кухню готовить ужин, Пенелопа налила себе еще вина и поставила на проигрывателе пластинку «Бич Бойз».

В кухне она взяла трубку и набрала номер своей жилички Беттины Сквайр, которая обитала наверху с дочерью.

– Беттина, выручай, мне срочно нужны макароны. У тебя не найдется взаймы?… Ну слава богу!.. Да, да… Видишь ли, пожалуй, прямо сейчас… У меня критическая ситуация… Спасибо, дорогая.

«Медведь» был довольно уютным небольшим пабом. Здесь, конечно, были два игровых автомата, и над стойкой бара светился телевизор (как раз шел матч между «Арсеналом» и «Чарлтоном»), но не было тут ни оковок на сбруе, ни привезенных бог весть откуда фотографий никому неведомых, давно почивших в бозе людей, не существующих ныне железных дорог или старинных способов ведения сельского хозяйства. На одной стене висела в рамке репродукция картины, изображавшей огромную прямоугольную корову, на другой – свинья‑рекордистка, сплошное сало.

Еда здесь без претензий, но достаточно вкусная. Половина восьмого; Джон Грейлинг сидел над тарелкой с двумя сосисками, вареными бобами и картофельным пюре. Справа от тарелки высилась пинта «Старой пеструшки».

За соседним столиком восседал толстый краснолицый мужчина, который заказал себе то же самое блюдо.