— Она сказала, что должна что-то мне сообщить, — продолжала я. — Но не хочет делать это по телефону, чтобы меня не расстраивать.

Гарэт встряхнул лед в своем стакане.

— Выпьешь еще?

Я покачала головой. Ком подступал к горлу все ближе и ближе.

— Она на седьмом небе от счастья, как Ксандр, — продолжала я. — Думаю, что она собиралась мне сказать, что выходит замуж.

— Да, — сказал Гарэт. — Именно это.

— Скоро? — спросила я.

— Очень скоро. Лорна — одна из тех девушек, которые не позволяют себе ничего до свадьбы. Она боится, что долго не продержится.

— Браво, — прошептала я.

— Она чувствует себя страшно виноватой, — продолжал он. — Боится расстроить тебя, и знает, что Хескет и Бриджит скажут ей, что она еще слишком молода.

— Ты не можешь всех убедить, — сказала я, задыхаясь.

— Послушай, Октавия, ты красивая, очень красивая девушка, и на свете много других мужчин.

— Конечно, — сказала я, оцепенев.

По моим щекам побежали слезы.

Он взял меня за руку. Я еле сдержалась, чтобы не броситься к нему на грудь.

— Мне очень жаль, — продолжал он. — Послушай, у меня сегодня свободный вечер. Я угощу тебя ужином, и мы сможем поговорить обо всем.

— Нет. Это очень любезно, но нет, спасибо, — сказала я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — У меня назначено свидание.

Соскочив со стула, я выбежала из бара.

— Октавия, подожди, — услышала я за собой его голос, сбегая вниз, в метро.

Глава восемнадцатая

Когда я вернулась в Пути, ко мне бросился, визжа от восторга, Манки. Он хватал зубами мою руку и несся впереди меня по дорожке. Я нашла миссис Лонсдейл, ворчащую по поводу жары и вредителей зеленых насаждений. Она пыталась с помощью кипятка предотвратить нашествие в дом муравьев. Из-за забастовки мусорщиков мусор две недели не вывозился. Вонь после дезинфекции мусорных баков была чуть ли не хуже, чем вчерашний запах гниющих пищевых отходов.

Раскрасневшаяся миссис Лонсдейл-Тейлор выпрямилась.

— Тебя там, наверху, дожидается молодой человек, — сказала она, презрительно фыркнув. — Он говорит, что он твой брат.

Я помчалась наверх. Мне не терпелось рассказать кому-нибудь, какой я была несчастной. Ксандр тоже любит Гарэта. Он поймет, что я сейчас переживаю.

Я нашла его в своей спальне. Его лицо было совершенно болезненного цвета, как будто он стоял под зеленым зонтиком. На его щеке дрожал мускул. Пепельница на столе была доверху набита недокуренными сигаретами.

— Слава Богу, что ты пришла, — сказал он. — У меня убийственные неприятности.

Светло-каштановые волосы, ставшие почти черными от пота, падали челкой ему на лоб, оттеняя лучистые серые глаза. Он выглядел до нелепости молодо. Я бросилась к нему и обняла.

— Что произошло? Расскажи мне. Не с ребенком?

Он покачал головой.

— Извини, но у меня нет ничего выпить. Что случилось?

— Мне надо достать к завтрашнему дню две тысячи фунтов.

— Господи, зачем?

— Меня шантажируют.

— Тогда тебе надо немедленно сообщить в полицию.

— Я не могу, — сказал он, тяжело вздохнув.

Он чуть не плакал. Я поняла, что именно мне придется оставаться спокойной и невозмутимой, как статуя.

— Ты должен пойти в полицию. Они не предадут огласке твою фамилию.