Мистина вырвал нож из груди Маломира и встал, понимая: пора вмешаться. Сигге подался прочь из освещенного кострами круга, споткнулся о чье-то тело, но удержался на ногах.

– Стой, сука! – рявкнул Мистина, понимая, что если Сигге уйдет, то ожидание его мести будет висеть над ним, как проклятие, всю оставшуюся жизнь.

Но что-то темное метнулось Сигге наперерез – за гранью светлого круга, которого тот уже почти достиг. Находясь на свету, Сигге не сумел вовремя увидеть противника в темноте, хоть и почуял. Но было поздно.

Сверкнул длинный клинок меча. Сигге отмахнулся скрамом, но его противник, темный, будто гость из-под земли, ловко крутанул клинок и полоснул по ногам. Щиколотку обожгло острой болью, нога подвела и не держала больше веса тела. Сигге повалился лицом вниз.

Ингвар! Только это имя, это лицо мелькнуло в мыслях в последний миг. Погибший князь вышел из могилы, чтобы отомстить.

Тяжелая нога наступила на спину, вдавила в землю. Сигге еще успел почуять быстрое движение ветра над своей шеей – сколько раз он ощущал нечто подобное в бесчисленных сражениях своей жизни.

А потом клинок упал, начисто отделив голову от тела.

А выходец из-под земли наклонился и обтер клинок о полу его свиты.

– Княгиня! – Убрав меч в ножны, Алдан поднял за волосы голову Сигге и протянул к костру, где сидела Эльга. – Думается мне, крови этого барана князь обрадуется больше всего!

Иной раз брызги крови падали на ее белые одежды, но она едва поворачивала голову. Она видела, как лежит неподвижно Маломир, как кто-то наступает на его спину, но он даже не вздрагивает. Ее враг мертв, и если сейчас придется умереть ей самой, это не важно. Ее долг выполнен. Она почтила дух мужа достойной жертвой, отомстила за его смерть и подорвала силы вражьего рода.

Но вот крики стихли. Вокруг, тяжело дыша, стояли ее люди: отроки с топорами, челядины с ножами, оружники Мистины с мечами. Эти последние якобы не явились на тризну, а на самом деле ждали в темноте, когда будет подан знак.

У ног их в беспорядке валялись мертвые тела в залитых кровью нарядных одеждах. Яркие пятна алели на белых «печальных» одеждах киевлян.

Подошел Мистина и бросил к ногам Эльги свой меч. Рукоять звонко ударилась о край серебряного блюда.

– Все! – Мистина слегка пнул тело Маломира. – И Сигге готов. Он, стервец… Но теперь все…

Кто-то из челяди метнулся в темноту: парней тошнило с непривычки. Все же стоять среди пяти десятков мертвых тел – это не свинью к пиру зарезать. Над могильной насыпью висел густой запах крови, вонь распоротых внутренностей. Эльга ощущала всей кожей, как вздымается над землей теплое дыхание жизни, навсегда улетевшее из пятидесяти ртов. Как впитывается в землю горячая кровь, отдавая тепло праху мертвых.

Она приподнялась; Мистина подхватил ее под локти и поставил на ноги.

– Ты видишь? – Эльга взглянула вверх, в темные небеса, уверенная, что Ингвар смотрит на нее откуда-то оттуда. – Я отомстила за тебя. Я спасла твою державу от развала. Сейчас, когда меч выпал из твоей руки и сломался, я стала его острием. Я женщина, но я тоже – рода русского. Пока собирается войско, пока поднимаются паруса и точатся клинки, я полетела, как стрела сквозь ночь, чтобы нежданно поразить врага в самое сердце. Теперь придет время мужчин, но я проложила им путь к победе. Я – русь, мои боги и предки со мной. И победа будет с нами, с моим сыном и с родом русским.

Люди вокруг нее молчали. Свершенное Эльгой было ужасно – и велико. Она не просто принесла мертвому богатейшую кровавую жертву, чему подобного не было и в преданиях.