– Можешь не просить, – вздохнул Тородд. – Он мне родной брат.

Мистина сжал его плечо и отошел. Узы побратимства считаются выше уз кровного родства, ибо вторые дает судьба, а первые человек выбирает сам. Он очень хотел сам отправиться на тот берег, но именно потому, что судьба Ингвара пока оставалась неизвестной, обязан был присматривать за войском вместо него.

…Взглянув на Ингвара, Мистина закусил губу. В таком плохом состоянии он своего побратима не видел ни разу за двадцать лет знакомства. У него кончились слова, даже самые ядреные; во лбу и в глазах возникла странная резь. Мистина слишком давно в последний раз плакал и теперь не узнал просившиеся слезы. Когда умерла его мать, ему было всего шесть лет, но он уже знал: мужчины не плачут.

Этого свидания с побратимом он ожидал ровно сутки, не находя себе места. Проводив Тородда, долго сидел на пригорке, напряженно вглядываясь во тьму. Каждое лишнее мгновение этой тьмы ласкало душу надеждой, и с ужасом он каждый миг ожидал вспышки огненного залпа среди черноты – это означало бы, что разведчики замечены и, возможно, у королевы Сванхейд стало еще на одного сына меньше.

Но две Тороддовых лодьи благополучно проскочили мимо устья пролива, не будучи замечены с хеландий. Звезды Греческого моря указывали русам путь в темноте. Из сорока человек только Аудун и Сальсе бывали здесь раньше и хоть как-то себе представляли ночное небо, но требовалось лишь не сбиться с направления во тьме и идти на запад. Луны, на их счастье, не было, иначе и с хеландий бдительные дозорные смогли бы различить на серебряной глади черные очерки скутаров.

Близость берега определили по звуку и после этого до начала рассвета болтались в море. К счастью, спокойная погода позволила даже поспать на дне лодьи по очереди. При первых проблесках света огляделись и двинулись дальше, отыскивая удобное место для причаливания среди скал. Берега пролива уже отделили их от стоянки хеландий, и оттуда русов увидеть больше не могли.

Через полроздыха нашли подходящее место: крохотную бухточку, где жили рыбаки. Над морем сушились сети, выше по склону стояли две хижины. Тородд решил высаживаться здесь: наверняка в столь давно освоенной местности все удобные бухты заняты, и искать свободную придется слишком долго.

Но, хотя уже рассвело, приближение двух лодий с вооруженными людьми не вызвало никакого движения. Выпрыгнув на песок, хирдманы бегом устремились к домикам, но те оказались совершенно пусты. Разбросанное тряпье и разбитый горшок говорили о поспешном бегстве жителей. Но так вышло и к лучшему: русы укрыли лодьи меж камней, чтобы их было не видно с моря, и один десяток остался в домиках сторожить. Второй под началом Тородда пустился в путь. Двоих «греков», то есть Аудуна и Сальсе, знающих язык, он взял с собой.

Куда направиться, споров не было. Еще ночью знающие местность купцы сошлись на том, что тот костер мог пылать на горе близ заставы Иерон – это было самое высокое место в округе. Его могли зажечь люди Ингвара, а значит, оттуда и следовало начинать поиски. Идти предстояло с два роздыха.

Местность была довольно населенной: кругом виднелись сады, виноградники, пашни, луга. Русы старались поменьше показываться на открытых местах, держась одетых листвой посадок, но довольно скоро заметили, что округа выглядит пустой: ни людей, ни скота. Два-три раза видели коз и овец, но пастухов при них не приметили. Ничего удивительного: прибрежное население никак не могло пропустить битву в проливе и не знать о прибытии вражеского войска, потому и бежало прочь.