Но все сошло благополучно. Приплывший в челне всего с двумя гребцами отец Тодор был доставлен к киевскому князю Ингвару, и три-четыре человека по дороге даже подошли под благословение. В русском войске нашлись христиане! Правда, трое оказались даны и не говорили по-славянски, но четвертый, Вермунд, несмотря на северное имя, на славянском объяснялся как на родном – он и был ему родным, – и ответил на все вопросы. Отец Тодор повидался с Ингваром и с самим Бояном. К огромному облегчению Самодара, баты Боян оказался жив и почти здоров – его раны были не опасны для жизни, и их усердно врачевал какой-то ученый отрок из числа Ингваровых ближних. Ингвар даже обрадовался послу и велел передать Петру, что Боян останется в заложниках, пока русское войско не минует пределы Болгарского царства, а потом он готов отпустить его за выкуп. Если царь Петр желает этот выкуп дать, то пусть его посланцы ждут в Несебре – последнем большом городе Болгарской земли.

– Клянусь Богом, со мной обращаются хорошо, я ни в чем не терплю обид или нужды, мы проводим время с этими знатными людьми за приятными беседами, – сказал Тодору сам Боян. – Багаин может не загонять лошадей, спеша к моему брату. Возможно даже, оставаясь здесь, мне удастся склонить сердца этих жестоких людей к Христу.

– Да что ты говоришь? – не поверил отец Тодор. – Не похожи они на людей, приехавших сюда учиться истинной вере!

– Мне уже удалось отговорить их от убийства невинных селян в пищу тем бесам, кому они поклоняются.

– Что ж, лишь сам Господь ведает пути исполнения своей святой воли, и возможно, Бог привел тебя сюда ради обращения язычников, – улыбнулся отец Тодор, сам не слишком в это веря. – Благодаренье Господу, мы сможем передать царю не столь худые вести, как опасались. Да сохранит тебя Господь!

Эти вести были не так тяжелы, чтобы Самодар сдерживал коней, – могло ведь обернуться и хуже. Счастье, что баты Боян не погиб в ночной стычке, что его не зарубили раненого, даже не успев выяснить, кто он такой, и не убили на погребении язычника. Но все же огромное войско на болгарском берегу было точно лютый змей, что вышел из моря и залег, решая, броситься ли на беззащитную землю или плыть дальше. И если змей все же надумает двинуться вверх по Дунаю, то комитат Самодара и Преслав Малый станут его первыми жертвами.

На третий день багаин достиг цели еще при ярком солнце. Преславу Великому не было и полувека, однако он уже вполне заслужил свое горделивое прозвище. Новую столицу царь Симеон выстроил среди зеленых гор, пышно одетых лесом, окружил белокаменной стеной, толстой и высокой, укрепил огромными башнями. Того, кто привык к простым сельским хижам с глиняными стенами и под тростниковыми крышами, оторопь брала при виде этого сооружения, будто перенесенного сюда прямо с облаков. Мощенная каменными плитами дорога вливалась в арочный проем ворот между двумя округлыми белыми башнями с полосами красной кирпичной кладки. За внешней, более мощной стеной теснились дома ремесленников, торговцев, приближенных царя.

Чудо внешнего города – Золотая церковь – не уступала и храмам Греческого царства. Как размерами – более ста мужских шагов в длину и более полусотни в ширину, – так и роскошью. И, явно в укор и напоминание грекам, самохвальным и высокомерным, сам Симеон приказал поставить шестнадцать столпов белого мрамора, а на них высечь названия городов, что отобрал у Василеи Ромеон за время долгих войн: Родоста, Булгарофиг, Димотика, Виза, Аркадиуполь, Сазоном, Месемврия, Скутари, Серес и прочие. А завладев этими городами и прилегающими землями, Симеон потребовал себе право называться царем болгар и греков, ибо теперь повелевал обоими народами.