—  Прости, — сказала я, а потом поцело­вала его в губы. — Пожалуй, этим и огра­ничимся.

—  Почему решаешь ты? — спросил Сё­ити и чуть более ощутимо поцеловал меня в ответ.

Однако дальше между нами ничего не произошло, мы оба дышали ровно и спо­койно. Он еще раз крепко обнял меня, слов­но удостоверяясь в реальности моего суще­ствования.

—  Я успокаиваюсь, прикасаясь к жен­скому телу, — сказал Сёити.

—  Здорово, значит, все не зря, — ответи­ла я. Это я отдыхала душой, ощущая рядом его упругое и большое тело, биение сердца в его груди. Без всякого преувеличения можно было точно посчитать, сколько раз с младенчества я ощущала такие крепкие и добрые объятия. И как бы не оказалось, что большую их часть я получила от Сёи­ти. — Похоже, мне удалось совершить хоть одно хорошее дело.

—  Ты замечательный человек, Юми-тян! — сказал Сёити, неохотно разжимая объятия, словно сожалея о расставании.

Потом он лег на свою постель, и, взяв друг друга за руки — я подняла свою вверх с футона, а Сёити свесил с кровати, — ре­шили спать.

— Спокойной ночи. Завтра ты отвезешь меня на могилу тети, а потом поедем в онсэн, да? — Я озвучила договоренность, ко­торой не суждено было осуществиться.

Однако Сёити явно успокоило то, что я заговорила о наступлении завтрашнего дня, и он радостно ответил:

— Да, после посещения могилы поедем

к Оленьему источнику! Отправимся налег­ке, возьмем только полотенца.

Через некоторое время его рука ослабла, и послышалось сонное дыхание. Вдобавок к тому, что он такой хороший человек, еще и засыпает легко и быстро. Раздражает та­кая толстокожесть!

Пока я так размышляла, мое сознание тоже постепенно собралось погрузиться в мир сновидений. В щели между занавес­ками виднелись звезды. И месяц сиял тон­кой полосой. Светил слабо и деликатно на фоне черного как смоль неба, словно был нарисован аэрографом.

Думая о том, что же со мной будет, я по­теряла сознание.

Очнувшись, я ужасно удивилась, так как перед глазами у меня предстала тетя.

Там не было ни стульев, ни стола, ни чая. Появилось такое ощущение, что земли тоже нет и мы словно в тумане сидим рядом.

— Тетушка, прости за то, что я целова­лась с Сёити! — сказала я. Хотя я знала, что мне есть что сказать кроме этого, но мне было стыдно и хотелось поскорее извинить­ся. Я подумала о том, что тетя в любом слу­чае обладает даром предвидения и умеет читать мысли.

— Ничего страшного! Ты ведь и не зна­ла настоящих поцелуев, — улыбнулась те­тя. — Сёити тоже глупец, не может уло­жить в постель женщину, которая ему нра­вится...

— Тетя, ты как будто теперь та, которую я когда-то знала, — сказала я.

— Это потому, что во сне Сёити пребы­вала та я, о которой он страстно мечтал. Та­кой милый, совсем мальчишка! Та я — это не я! Однако такая фантазия все же очень радует! — усмехнулась она.

— Тетя, я так и не поклонилась твоей могиле, хотя у меня было время. Прости, — с сожалением сказала я.

— Ничего. Ведь то, что мы смогли встретиться сейчас, — это гораздо лучше, правда?

Она выглядела лет на тридцать. Краси­вая, с прозрачной кожей и острым взгля­дом. Все-таки она была очень похожа на маму, и мне захотелось увидеться с ней. И хотя я вспомнила, что была убита ею, я все еще хотела ее увидеть. Несомненно, я вечно буду безответно любить маму.

— Рано или поздно человек умирает, и поэтому, мне кажется, очень важно, с ка­ким настроением, с какими чувствами он покидает этот мир. Однако перед самой смертью меня осенило: а ведь именно сей­час мне, возможно, удастся применить тех­нику проникновения в сон! Ведь я знала, что это можно сделать только теперь.