Я поднялся со ступенек:

– О'кей, пойду вызову санитарную машину.

– Вы можете позвонить снизу, а я тем временем из комнаты Риббэна поговорю с шефом. Объясню ему, что произошло и почему мы задерживаемся.

Он поднялся по лестнице. А я пошел к аппарату, раздумывая о том, что в словах Джимми, черт знает сколько правды. Для меня эта история может обернуться, ох, как плохо! Выходит, будто кто-то старается вырыть яму для мистера Лемюэля Кошена.

Честно признаться, уж если был парень, у которого на душе скребли кошки, то это был я.

Теперь вы понимаете?

Глава II

СТРИПТИЗ

Я и до этого не раз видел шефа в дурном настроении, но сейчас он был мрачнее тучи. Его кабинет был погружен в темноту. На письменном столе горела одна-единственная лампа под матовым абажуром.

Когда мы вошли, шеф просматривал какие-то бумаги, ну а мы с Джимми Кливом остановились, как пара нашкодивших мальчишек, посреди комнаты, переминаясь с ноги на ногу. Шеф даже не поднял головы. Он прекрасный человек, наш старик. У него круглая добродушная физиономия, седая грива волос. Несмотря на многочисленные складки под подбородком, чувствуется, что челюсть у него твердая и волевая. Крепкий орешек наш шеф. Свет лампы отражается на генеральских звездочках на его плечах. Мне кажется, нашего шефа забавляет мысль, что он военный генерал. В свое время он занимал крупный пост в Министерстве юстиции, но война заставляет людей заниматься Бог знает чем и напяливать самые неожиданные мундиры.

Наконец, он поднимает голову.

– Ну, добрый вечер. Рад видеть у себя.

– Добрый вечер, сэр, – отвечает Клив.

Я ничего не говорю. Мне кажется, будет лучше, если некоторое время я помолчу.

– Ну, Кошен, мне думается, – говорит генерал, – я знаю вас достаточно хорошо, чтобы не пускаться с вами сразу же в разговоры. И ваш послужной список мне известен, как вы работали все эти годы. Вас всегда считали одним из лучших агентов ФБР. Если бы кто-нибудь попытался уверить меня, что вы распустили слюнки в присутствии какой-то смазливой девчонки даже под воздействием большого количества спиртного и выболтали ей служебную тайну, я бы этому не поверил. Так?

Я молчу.

– Ладно, вы знаете, в чем дело. Что вы мне на это скажете?

– Послушайте, генерал, – отвечаю я, – какая разница, что я скажу? Мне известно, что сказали вам про меня.

– Да… пожалуй, вы правы.

Шеф выдвигает ящик стола, вынимает сигару и закуривает ее.

– Самое скверное то, что мы не можем проверить данное донесение. Вы ведь знаете суть дела?

– К сожалению, имею лишь поверхностное представление.

– Ладно, сейчас я обрисую вам основные факты, чтобы мы лучше понимали друг друга. Марселина дю Кло, французская подданная, и американец по имени Варлей, во всяком случае, он считался американцем, хотя в его паспорте были какие-то неполадки, занимались бизнесом в сфере дизайна в Нью-Йорке практически с начала войны. Они попали на заметку ФБР, так как их заподозрили в том, что под видом декоративной мастерской они занимаются шпионской деятельностью не то в пользу немцев, не то японцев, а может быть, и тех, и других. Двум агентам ФБР было поручено разобраться в этом деле. Один из них был Джордж Риббэн, второй – вы, Кошен. Вы оба получили соответствующие указания и действовали независимо друг от друга.

Следующий примечательный факт заключался в том, что дю Кло и Варлей каким-то непонятным способом, который до сих пор мы не сумели разгадать, получили разрешение и паспорта на выезд из Нью-Йорка в Париж.