— С какой целью? Чтобы муж дал вам развод?

   Рита раздраженно покачала головой и окинула маленькую приемную таким взглядом, словно это была тюремная камера. Думаю, она искренне чувствовала себя как в тюрьме. Здесь не было никакой игры или притворства. Разумная и вполне уравновешенная женщина начала говорить и даже мыслить как восемнадцатилетняя девушка.

   — Алек — католик, — сказала Рита, нервно теребя белую сумочку. — Разве вы этого не знали?

   — Вообще-то нет.

   Бегающие глаза остановились на мне.

   — Он бы не развелся со мной, даже если бы я этого хотела. Но дело не в том. Я не могу нанести Алеку такой удар. Меня бросает в дрожь при мысли о том, как он будет выглядеть, если я все ему расскажу. Алек всегда был добр ко мне. А сейчас он стар, и у него никого нет, кроме меня.

   — Да, это верно.

   — Поэтому я не могу просто сбежать и бросить его, получу я развод или нет. Но я не могу и отказаться от Барри, доктор Люк! Наша тайная связь тяготит его не меньше, чемменя. Он не желает больше ждать, и, если я буду откладывать решение, кто знает, что может произойти. Все так запуталось… — Она посмотрела в угол потолка. — Вот если бы Алек умер…

   Непрошеная мысль заставила меня похолодеть.

   — Что вы намерены делать? — осведомился я.

   — В том-то и беда, что не знаю!

   — Сколько времени вы женаты, Рита?

   — Восемь лет.

   — А нечто подобное случалось с вами прежде?

   — Нет, доктор Люк, клянусь вам! Вот почему я уверена, что это действительно… ну, великая страсть. Я читала и даже писала о ней, но никогда не знала, какова она на самом деле.

   — Предположим, вы убежите с этим парнем…

   — Говорю вам, я не хочу этого делать!

   — Не важно — только предположим. Как вы будете жить? У него есть какие-то деньги?

   — Боюсь, что немного. Но… — Рита снова заколебалась, собираясь мне что-то сообщить, но, к сожалению, снова передумала. Ее зубы блеснули между полными губами. — Я не говорю, что это неосуществимо. Но к чему думать об этом в такое время? Я беспокоюсь об Алеке. Вечно Алек, Алек, Алек!..

   Рита начинала нести литературщину. Хуже всего было то, что она произносила высокопарные речи абсолютно искренне.

   — Его лицо, словно призрак, постоянно присутствует между мною и Барри. Я хочу, чтобы он был счастлив, но в такой ситуации не может быть счастлив никто из нас.

   — Скажите, Рита, вы когда-нибудь были влюблены в Алека?

   — Да, по-своему. Когда я с ним познакомилась, он был очарователен. Алек всегда называл меня Долорес — имея в виду Долорес Суинберна.[4]

   — А теперь?

   — Ну, он, конечно, не бьет меня. Но…

   — Когда в последний раз у вас была физическая близость с Алеком?

   Ее лицо стало трагическим.

   — Говорю вам, доктор Люк, все совсем не так! Наша связь с Барри — что-то вроде духовного перерождения. Не трите лоб и не смотрите на меня поверх очков!

   — Я только…

   — Это нечто, чего я не в состоянии описать. Я могу стимулировать актерское мастерство Барри, а он — мой поэтический дар.