Я думал о Пиратском Логове в субботу вечером. Тусклая свеча горит в нише. Салливан и Рита быстро переодеваются; Рита плачет, так как она покинула дом навсегда. А затем кто-то подкрадывается из туннеля с бледным искаженным лицом и стреляет в них в упор, прежде чем они успевают поднять руку…

   — Послушайте… — хрипло начала Белл.

   Погасив сигарету в мыльнице на умывальнике, она скользнула к краю кровати.

   Дальнейшее было легко, рассеянно думал я. Убийца сбросил трупы и чемоданы в море. Тела получили мало повреждений, как отметил врач, производивший вскрытие, не потому, что они были мертвы, когда падали с высоты, а потому, что они никогда с нее не падали — прилив был максимальный. Трупы изуродовало почти до неузнаваемости течение, бьющее их о камни.

   Я поднес руки к глазам.

   — Вы говорите, — продолжала Белл, — что знаете, кто прикончил Барри и эту бабенку?

   — Думаю, что знаю.

   В паузе слышалось свистящее дыхание Молли Грейндж, наполовину приподнявшейся с кровати.

   — И мы знаем этого человека? — спросила она.

   — Разумеется, дорогая.

   — Это кто-то… отсюда?

   — Зависит от того, Молли, что ты под этим подразумеваешь.

   — Мы слушаем, — сказал Феррарс. — Кто же их убил?

   — Простите, мистер Феррарс, но думаю, что вы.

   Пауза.

   Я ненавидел этого человека и ничего не мог с собой поделать. Его актерское мастерство, возможно, было по-своему восхитительным, но мы были сыты им по горло.

   По выражению лица Феррарса можно было подумать, что он изумлен до глубины души. Феррарс медленно поднялся с моррисовского кресла. Прядь волос падала ему на лоб, совсем как у фюрера.

   — Я?! — завопил он, тыча себя пальцем в грудь. — Я?! За каким чертом мне это могло понадобиться?

   От волнения я опрокинул кофейную чашку, поэтому Белл пришлось подойти и забрать поднос.

   — Ну?! — орал Феррарс.

   — Вы были достаточно дружны с Ритой, — ответил я, — чтобы изобразить ее на портрете с выражением лица, которое никто никогда не замечал, кроме, возможно, Салливана. Понимаете, о чем я?

   Феррарс судорожно глотнул. Его взгляд метнулся к Молли, которая застыла как вкопанная.

   — Да, понимаю. Я… я изобразил ее такой, какой видел. Манящей, соблазнительной… и так далее. Но это не обязательно что-то означает.

   — Вдобавок, мистер Феррарс, вы, отнюдь не будучи затворником, живете на Эксмуре и должны отлично знать, где можно утопить машину. Далее, ваше необычайно мягкое обращение с миссис Салливан, когда она потеряла сознание, выбравшись из этой машины в зыбучем песке в воскресенье. Вы были знакомы с ней и любили ее…

   — Проклятие! — рявкнул Феррарс, проведя рукой по лбу. — Нашли о чем распространяться перед девушкой, которую я действительно…

   — Когда мы вывели миссис Салливан из старой студии в понедельник во второй половине дня, вы сразу, как только увидели ее, воскликнули: «Белл Ренфру!» Но вы сделали не только это. Вы хлопнули рукой по борту автомобиля.

   — Ну и что?

   — Миссис Салливан рассказывала нам, как убийца, который привез ее в зыбучие пески, ходил по студии взад-вперед, ударяя рукой по корпусу «паккарда».