— Почему нет? В моей стране парни и девушки часто бывают добрыми друзьями без более близких отношений.

— Я слышал, что англичане довольно хладнокровная раса, — заметил он насмешливо.

— А разве у французских мужчин никогда не бывает друзей-женщин?

— Только после того, как они были любовниками. — Арман едва прикоснулся к ее протянутой руке. — Я стану вашим другом, если хотите, но, естественно, вы понимаете… — Он снова не договорил, прикусил губу и отвернулся, но девушка успела заметить выражение его глаз, которое сказало ей о многом.

— Да… возможно, я понимаю, — поспешно ответила она и пошла к своей лошади. Ее сердце трепетало. Итак, Арман не отваживается прикасаться к ней потому, что она слишком сильно привлекает его. Это была волнующая мысль и даже немного лестная. Но вслед за ней быстро наступило уныние. Джулия подумала, что вряд ли у этого человека есть какие-нибудь серьезные намерения в отношении нее. Подобно Одиссею, он сам привязывает себя к мачте благоразумия, чтобы разрушить чары соблазнительных сирен. Но соблазнительницам нельзя терять бдительность и полагаться на осторожность хитроумного Одиссея.

Где-то в камышах горестно замычала корова. Арман натянул поводья и остановился.

— Она, наверное, потеряла своего теленка, — сказал он, — или сама в беде. Не подходите слишком близко — она может на вас напасть.

Он пустил лошадь легким галопом, и Джулия увидела вдалеке маленький живой комочек — теленок увяз в трясине. Рядом топталась его мать. Вернулся Арман и спешился.

— Подержите мою лошадь, — сказал он, протягивая поводья девушке.

Обратно он зашлепал по мелкой воде, схватил теленка и выволок его на твердую землю. Корова, не угадав добрых намерений, бросилась на Армана, и Джулия едва сдержала крик, когда увидела, как острые рога полоснули его по руке. Спасаясь от возбужденной твари, он бросился бежать, но корова не стала его преследовать — перенесла все внимание на своего отпрыска и принялась слизывать с него грязь и тину.

— Он завяз в болоте, — объяснил Арман. — Это не так часто случается… Хорошо, что мы здесь проезжали, иначе теленок мог утонуть.

Он подошел к Джулии, чтобы взять поводья, и она заметила красное пятно на рукаве его рубашки.

— Вы ранены?

— Царапина, — равнодушно ответил Арман.

Но Джулия была медсестрой. Продолжая держать поводья его лошади и не обращая внимания на его удивление, она решительно сказала, соскользнув с седла:

— Ее нужно обработать. Надеюсь, у вас есть с собой аптечка?

Он взглянул на свою подопечную с тревогой:

— В моей седельной сумке есть бинты, но…

— Так давайте их сюда, — перебила она. — Я хочу посмотреть на вашу «царапину», она сильно кровоточит.

Армана удивили повелительные нотки в ее голосе:

— В самом деле, мадемуазель…

— В самом деле, месье, — передразнила его Джулия. — У меня есть некоторый опыт работы медсестрой, так что делайте, что вам сказано.

— Вы медсестра? Х-м, очень полезная и важная профессия в наших краях, — пробормотал он и достал бинты.

Джулия осторожно закатала рукав его рубашки, невольно касаясь загорелой кожи, под которой застыли упругие мускулы. Ее пальцы не утратили профессиональных навыков, и, хотя девушка остро чувствовала, что Арман пристально смотрит на нее, она проворно и ловко наложила повязку на глубокую рану на его предплечье и закрепила ее шейным платком, который он вынул из кармана. Платок был белый, чистый и пах лавандой.