– Караг, тебе же нельзя выходить из здания школы, – услышал я в голове его удивлённый и сердитый голос.

Я подполз к нему и свалился без сил. Просто сидел скорчившись на холодной голой земле под какой-то сосной, не представляя, что когда-нибудь снова смогу подняться.

– Он сказал, что нашёл моих родителей, он сказал – они не желают меня видеть…

Бриджер тут же всё понял:

– Не верь ему. Не верь этому подлецу, он лжёт!

– Но он также сказал, что они живы. А в это я хочу верить.

– Я понимаю тебя, – тихо и спокойно ответил учитель.

В его мыслях промелькнул образ мальчика с упрямым выражением лица, я догадался, что он думает о сыне. О подростке-оборотне, которому так и не удалось понять, кто он такой и кем хочет быть. О молодом человеке, который, если он ещё не умер, брёл по жизни, не разбирая дороги.

– Миллинг хочет тебя сломить. Он не может смириться с тем, что другой оборотень-пума его отверг.

Я охнул:

– Я ведь ещё сглупил: сказал, что предупрежу людей о его планах. Всех людей. Чтобы ему помешать.

– Паршиво, – Бриджер развернулся и внимательно взглянул на меня умными карими глазами. – Он как-то намекнул, где теперь твои родители?

Я покачал головой. Как смешно выглядит этот человеческий жест в исполнении пумы! Я тут же возненавидел себя. Что сказали бы мои родители и Мия, если бы увидели меня таким? Стали бы презирать за то, что я уже больше не на сто процентов хищная кошка? Миллинг солгал или сказал правду?

Бриджер не настаивал, чтобы я вернулся в школу. Он просто остался со мной в заснеженном лесу и сидел рядом, близко-близко, пока я не пришёл в себя.

– Это я виноват в том, что случилось с курткой Лу, – просто сказал я. – Я разозлил Лероя.

Если бы мы встретились в лесу в наших звериных обличьях, он бы точно попытался пригвоздить меня рогами к ближайшему дереву. Но в человеческом облике рогов у него, к счастью, не было. Мне пришлось вытерпеть поток брани – там было что-то вроде «бессовестное создание», «полное отсутствие воспитания, чего от хищника ещё ждать» и «фактически уголовно наказуемая порча имущества», – но я даже бровью не повёл. Мне было ну абсолютно всё равно, что он обо мне думает. Лу переводила взгляд с отца на меня и бледнела и краснела попеременно.

В конце концов красноречие мистера Элвуда иссякло.

– Надеюсь, ты запомнишь всё, что я тебе сказал, иначе я буду вынужден доложить о тебе мисс Кристалл. Понятно? – закончил он.

– Да, сэр, – ответил я и наконец-то смог сесть на своё место.

Но не надолго. Меня, конечно, тут же вызвали и заставили перед всем классом выполнять сложные упражнения на превращение. Мистер Элвуд даже настоял, чтобы я сделал стойку на голове и при этом превратил ступни в лапы. И – о чудо! – у меня всё получилось.

Явно недовольный тем, что я справился, Элвуд проворчал: «Ну, ладно, Караг, садись» – и для разнообразия вызвал помучить Берту: все ведь знали, что у неё превращения не получаются.

Потом у нас был английский у мисс Кэллоуэй, затем история и география. К счастью, Лерой, мой сосед по парте, уже успокоился и даже дал мне списать, когда речь зашла о столицах европейских государств.

Когда уроки закончились, Лу собирала тетрадки в сумку как-то особенно неторопливо. Я тоже долго провозился, сам не знаю почему.

Мы вдруг остались в классе одни, в полной тишине, слышно было лишь наше дыхание.

Шаг, ещё шаг – и вот уже Лу Элвуд стоит передо мной, убирает от лица длинные тёмные волосы и серьёзно, изучающе смотрит на меня:

– Почему ты это сделал? Почему выгородил меня перед отцом?

Я лишь посмотрел на неё.