Доставив телик в мастерскую, Клифф тут же помчался к своей стае. А я задержался.

Чувствовалось, что Тео не по себе. Он копошился в инструментах, не поднимая на меня глаз, и что-то бормотал себе под нос.

Я присел на краешек стула, на душе было погано. Как с ним заговорить? А что, если он взорвётся, как Лерой, и нападёт на меня? Ведь взрослый лось очень силён.

Наконец я набрал полную грудь воздуха и спросил:

– Как ты познакомился с Миллингом?

Тео не обернулся. Он застыл на месте как вкопанный. Я невольно задержал дыхание и напряг мускулы. Пума внутри меня приготовилась вцепиться ему в затылок при первом неверном движении. Но Тео не двигался и не оборачивался – он заговорил.

– Мы знакомы уже очень давно, – начал он глухим голосом. – В первый раз встретились, когда он снимал один из своих фильмов. Он увидел меня в облике лося, понял, что я оборотень, и просто заговорил со мной. Он ни о чём тогда не знал. Даже побежал вслед за мной, когда я хотел улизнуть. Нахальный товарищ, но мне он нравился. Потом они с Эвелин меня часто приглашали на ужин. Мы много смеялись – юмор у неё был своеобразный.

– Ты был знаком с его женой?! И с дочкой?! – У меня перехватило дыхание.

– Ну конечно. И с дочкой тоже. Славная была девочка его Джун. Она всегда цеплялась мне за ногу, и я так с ней вместе и ходил. Ей очень нравилось. И в зверином обличье со мной играла: ботинки мои грызла или на пальцы охотилась. Милый маленький котёнок… Жить ей оставалось недолго: её вместе с матерью застрелил охотник, когда они в облике пум играли в снегу. Мы все тогда очень переживали, – голос Тео звучал глухо. – Все плакали.

У меня тоже навернулись слёзы на глаза, когда я вспомнил эту трагическую историю. На мгновение показалось, что Эндрю Миллинг не враг, что он один из нас – оборотень, попавший в беду. Но потом вернулись прежние чувства – страх, беспомощность, гнев.

– Ты докладывал Миллингу, что происходит в школе? Читал мои письма? И в рюкзак заглядывал?

Очень медленно, всё ещё не глядя на меня, Тео подошел к двери и запер её.

– Да. Я не видел в этом ничего дурного. Он же твой наставник – естественно, он хотел знать, как у тебя дела.

– А когда ты понял, что для него все средства хороши – только бы привлечь меня на свою сторону? Что теперь он мне больше не друг?

Внезапно я снова рассердился, очень сильно рассердился – у меня даже шерсть на груди начала пробиваться. Давно со мной такого не случалось.

Тео медленно развернулся и так же медленно опустился на испачканный краской стул. Его большие руки бессильно лежали на коленях. Он поднял глаза, и я увидел печаль на его искажённом лице.

– Я знал, что после смерти жены и дочери он очень изменился. Но не подозревал, что он настолько ожесточился. Это нападение, эта гонка с преследованием стали для меня ужасным потрясением, можешь мне поверить. У меня и так было неспокойно на душе, а теперь и подавно. Прости меня, Караг.

Я молча смотрел на него. Тео не пытался отрицать свою вину или оправдываться. Он просто объяснил, почему совершил эту ужасную ошибку. И я понимал, что уже его простил.

– В школе есть ещё шпионы, кроме тебя? – спросил я.

Я заметил, как он вздрогнул при слове «шпион», но он сам заслужил это наказание.

– Может быть, не знаю, – задумчиво ответил он. – Про оборотня-муху я, например, не знал. Есть ещё бурундук – он передаёт мои послания. Я сообщал ему информацию, и он мчался к Миллингу.