— Аккуратнее, не порежься. Ты помнишь слова, которым я тебя научил? — спросил Лейк.

— Да. — Купер завороженно вертел в руках нож.

— И что ты будешь делать, когда скажешь слова?

— Разрежу шею и живот кукле, — послушно ответил Купер. — Себя нельзя резать.

— Отлично! — воскликнул Лейк, будто они закончили веселую игру. — Ты хороший мальчик, и твой брат Бенни будет очень рад, что ты готовишься помочь ему стать большим человеком.

— А как я сделаю его большим человеком?

— У Блю есть сила; он родился с ней, как и ты. Но он не заслуживает ее, так что сегодня после занятий я положу его спать, чтобы он больше не вырастал. И однажды, когда ты подрастешь — но не слишком — и Бенни станет мужчиной, мы сделаем все по-настоящему. Ты скажешь слова, и, когда ты разрежешь шею Блю, ты получишь его силу. И потом ты будешь отдавать ее Бенни. Только он не должен знать, что мы затеяли, — это сюрприз. И тогда накопленная тобой сила сделает его самым большим человеком в мире, а его душа останется нетронутой.

— Он будет большим-пребольшим?

— Большим-пребольшим!

Лейк встал и подошел к столу, на котором стояла полированная музыкальная шкатулка. Поднял крышку, и по подвалу разлились звуки «Двенадцати дней Рождества».

— Бенни любит эту песенку! — в восторге запрыгал Купер.

— Правильно. А теперь возьми куклу и покажи мне, какой ты хороший мальчик.

Я отошла от окна. Боже ты мой! Лейк придумал, как превратить Купера в живую батарейку, научил его ритуалам черной магии, чтобы впитывать магическую энергию младших братьев. Что за извращенец способен придумать такое?

Я подошла к следующему окну.

В углу спальни рыдала Сиобхан.

— Малыш Блю… — всхлипывала она.

В комнату вошел Лейк со спящим заколдованным сном Блю, неподвижным и красивым, как фарфоровая кукла.

— Прекрати реветь, женщина, с ним ничего не случилось. Он просто спит. Ему ничего не угрожает, пока не придет время его убить.

Я поморщилась и перешла к следующей сцене.

Корвус сидел на дне колодца и смотрел на Лейка красными от слез глазами.

— Ты чокнутый придурок, — всхлипнул он.

— Не могу же я дать тебе убежать. — Лейк невозмутимо швырнул в яму пилу и два мотка резинового жгута. — Отрежь ноги чуть выше колена. И поверь, лучше не жди, пока я спущусь и сделаю это сам.

Я отпрянула от окна и ринулась к следующему.

Лейк провел свою не реагирующую ни на что жену в ванную и стянул с нее грязное платье. Ее исхудавшее тело покрывали пролежни.

— Мне самому это не очень по душе, — жизнерадостно сообщил он, — но выбора нет, ведь мерзавец Корвус взял и умер. Нам нужен седьмой сын, или заклинание не сработает. Так что придется мне заняться супружескими обязанностями.

Я снова передвинулась.

Купер, в возрасте шести или семи лет, рыдал в подушку. Он лежал на кровати в загоне для собак в углу подвала. Комнату восемь на восемь футов украшали лишь голые кирпичные стены.

— Я не хочу делать им больно, — плакал он.

— Ты сделаешь, как я тебе говорю, или мне придется убить твою мать, — ответил Лейк. Он стоял в тени у запертой двери загона. — И ты же не хочешь, чтобы я ее убил?

— Н-нет.

— Плохо, что мне пришлось запереть тебя здесь, чтобы ты не сбежал. — Лейк выступил на свет и покачал головой. — Весь в отца.

— Я вижу его по ночам. Он злится из-за того, что я должен убить моих братьев.

— Конечно он злится, идиот!

— Может, мы его похороним как полагается? Ему не нравится морозильник.