И как обычно в подобных ситуациях прежде, грустью повеяло на всех присутствующих. Потому что когда уходили такие люди, как Романова, плохо было прежде всего делу.

Турецкий вспомнил, что, когда год с чем-то назад с помощью все той же Романовой покинул Славка МУР и открыл свою частную лавочку, очень он неуютно чувствовал себя, постоянно общаясь по работе с муровцами. Будто отсекли у него нечто родное. Знал ведь Саша большинство Шурочкиных мужиков, постоянно контачил, но ссорился, одно дело делали, а чего-то все равно сильно не хватало.

Костя тоже ощутил сентиментально-грозовое состояние атмосферы и решил, что совещание пора заканчивать. И время уже позднее, и суббота сегодня все же, и сыщики больше суток не спали.

— Давайте коротко условимся о дальнейшем. В больнице, как я понимаю, остался Акимов, так? Но ведь он тоже, как и вы, время без сна провел. Эта Лариса, Грязнов, пока на твоей совести. Меняйтесь с вашим Акимовым, оба сторожите, можете того же Никиту попросить помочь людьми. Он, полагаю, вам сейчас не откажет. В воскресенье приходите в себя. С понедельника: Саше— контора Богданова, Министерство культуры и желательно Бай. Последний, если успеешь. К тебе, Слава, помимо того что свое дело ты уже сделал, осталось только гонорар получить, правда, неизвестно от кого, будет еще одна моя личная просьба. По старой дружбе. При первой же возможности, никого не дожидаясь, поспрошай Ларису о том, что было в доме Ованесова. Она ведь может и хорошо, надолго посадить его, и невольно снизить срок. А то, что нас с ним будут постоянно дергать, добиваясь изменения мер пресечения на подписку о невыезде и освобождения из-под стражи, несомненно. Первый звонок уже был. Противостоять им будет очень нелегко. Позиции нашего гуманного руководства вам хорошо известны. Все, товарищи юристы, валяйте, отсыпайтесь, но даже во сне прошу не забывать о деле. Шурочка, разреши, я тебя сегодня отвезу. В кои-то веки. А вы — брысь отсюда!

Они, хохоча, вывалились из кабинета Меркулова.

Уже на лестнице, обернувшись и никого не обнаружив вокруг, Слава, будто заговорщик, приник к уху Турецкого и спросил:

— Ты не помнишь, мы им чего-нибудь говорили о твоей просьбе к Никите выделить пару своих парней для охраны?

Турецкий остановился и, откинув голову, оглядел Грязнова с ног до головы.

— Никому ни единого слова.

— Так откуда ж они знают? Никита звонил?

— Думаю, просто вычислили. Ну, артисты! Все-таки, Славка, старики-то наши еще ох какие молодцы. Только им говорить об этом никак нельзя, возомнят еще…

— Куда двигаем? — небрежно поинтересовался Грязнов.

— Как — куда? Спать, разумеется.

— А тебе сильно хочется?

— Да как тебе сказать?.. В кабинете у Кости был момент, когда чуть не всхрапнул, но вовремя опомнился. А он все равно опущенный-то клюв заметил и уязвил. Но почему вопрос?

— Ну, во-первых, мне за своей машиной в твой район сейчас ехать. Она нужна мне в любом случае. Мы ж ее вчера на Комсомольском, во дворе бросили. Если ее еще не украли.

— Дальше, дальше давай, — поощрил Саша. — Ты ж не ради машины, я полагаю, как заметил бы Костя, разговор о планах затеял?

Грязнов почесал свою рыжую макушку и с сомнением посмотрел на Сашу.

— Да как тебе сказать… Можно бы и так…. Заберем машину, заскочим на минуту к тебе, чтоб ты переоделся, а то от нас потом уже за версту несет, и махнем сразу ко мне. Позвоню Нинке, она стол накроет… Ну, а там и отдохнуть можно. А?

— Чего, «а», рыжий? Ты это на что намекаешь?

— Я? — искренне изумился Грязнов.