блестящей коробочкой и прочими предметами. Проходя за ширмы мимо него, она хоть и искоса, но внимательно посмотрела на него, и легкая улыбка тронула ее губы, отчего лицо ее стало еще более привлекательным. Володя вздохнул.

Между тем медсестра поставила свой поднос прямо на кровать, на ноги больной, хотя рядом была пусть хилая, однако же тумбочка. Как-то все это у нее вышло не по-врачебному, и Акимов интуитивно насторожился. Нет, странная это была какая-то медсестра, суетливая, даже ватку не достала, чтобы протереть место укола. Увидев, что она безо всякой предварительной подготовки с ходу взяла в руки ампулу, Акимов решительно встал и подошел к ней. Она легонько вскрикнула, но, узнав его, попыталась улыбнуться.

— Господи, как напугали-то… А я думала, вы спите, будить не хотела. Вот сейчас сделаем укольчик и — до утра можете спать.

— Что будем колоть? — солидно спросил Володя и аккуратно, но твердо вынул ампулу из ее пальцев. — Это что за препарат? Черт знает что, ничего прочитать нельзя. — Он отошел с ампулой к окну, чтобы попытаться разглядеть и прочитать стершуюся на стекле надпись.

— Да кардиамин, чего же еще, — уже раздраженно кинула ему вдогонку медсестра и вдруг зло добавила: — Присылают тут всяких! Раскомандовались! Сами и колите, если грамотные! Ну вас всех, пусть дежурная сама колет! — и резво помчалась по коридору.

Акимов пожал плечами, не совсем понимая причину ее раздражения, и стал внимательно рассматривать ампулу.

— «Рэ» есть, «и» тоже есть, «карди»… а «дэ» — нету… Что за лекарство такое? Послушайте, девушка… — Он обернулся, но медсестры уже и след простыл.

Тогда Акимов аккуратно положил ампулу в тазик, рядом со шприцем и, внимательно оглядываясь, пошел к центру коридора. Нет, дежурная по этажу все-таки была на месте, безмятежно спала. Акимов бесцеремонно растолкал ее и приказал немедленно позвать сюда дежурного врача.

Охая и проклиная ненавистную работу, пожилая женщина поплелась на первый этаж.

Акимову надоело ждать, когда наконец пришла дежурная. Потирая, подобно пожилой медсестре, глаза и позевывая, она без всякого интереса спросила:

— Ну что тут у вас стряслось? Отчего сыр-бор?

— Подойдите, пожалуйста, сюда и прочтите, что написано на ампуле, которую сейчас хотела вколоть больной ваша медсестра.

— Господи, да что же здесь может быть-то?.. — уже с откровенной издевкой спросила врач. — Не стрихнин же! Ох, до чего ж вы все…

Женщина взяла ампулу, достала из верхнего кармашка халата, где была вышита красивая монограмма, простенькие круглые очки, нацепила их на нос, отчего сразу превратилась из саркастичной медработницы в старушку-сказочницу, и подошла поближе к свету. И чем дольше она смотрела на ампулу, тем заметнее краска отливала с ее лица. Через минуту оно стало белым, или даже серым, как все их больничное белье.

— Где… где вы взяли… это? — спросила она дрожащим голосом.

— Вынул лично из пальцев вашей медсестры, которая уже готовилась отломить головку и наполнить шприц для укола.

«Что-то я стал многословен, — подумал посторонне Володя, — долго говорю, а эта медсестра…» И вспомнил абсолютно безотносительно острый больничный запах принесенного той девушкой чая.

— У вас есть такая молоденькая медсестра? Блондинка, тоненькая, на ней днем были красные туфли… Она мне от вас чай с коржиками приносила, сказала…

— Я ничего вам не посылала, — растерянно перебила его дежурная.