Гант ошеломленно кивнул, и через секунду у него зазвонил телефон. Взглянув на экран, глава отделения ФБР вскочил с места и выбежал за дверь. Вскоре он вернулся, побледнев еще сильнее.

— Звонил директор. Он только что говорил с президентом. Разрешение на ввод войск получено. Отряд «Дельта» мобилизован и движется сюда.

72

Я на нетвердых ногах вышел из комнаты переговоров, пытаясь переварить услышанное. У меня и раньше бывали большие дела, но военное положение не вводилось еще никогда.

Казалось, дальше уже некуда. Весь мобильный штаб переехал в коридор. Мой коллега по департаменту, переговорщик Нед Мэйсон, вешал очередные распечатки на пробковый щит. Переговорщик от ФБР Пол Мартелли разговаривал по телефону.

— Это правда? Турман мертв? — спросил Мэйсон. Я заметил, что ему всегда было важно знать последние новости, держать руку на пульсе.

Я печально кивнул:

— Он был уже мертв, когда его выбросили на улицу.

Мэйсон кивнул с таким выражением, как будто ему в лицо швырнули кирпичом.

— Как такое могло случиться у нас? — присоединился к разговору Мартелли. Он, казалось, тоже был потрясен. — Я понимаю — в России. В Багдаде, в конце концов. Но в Мидтауне, в сердце Манхэттена? Боже Иисусе! Неужели этому городу мало горя?

— Видимо, мало, — ответил я. — Как там сбор средств?

— Почти все, — сказал Мэйсон, указывая на щит с распечатками. На каждой из них были имена заложников, их представителей и суммы выкупа. — Я только что говорил с представителями Юджины Хамфри из Лос-Анджелеса. Вдобавок к выкупу за Юджину они согласны внести выкуп за двух пасторов.

— Благородно, — заметил я.

— Если бы и с остальными было так же легко, — продолжал Мэйсон. — Менеджер Руни отказывается перечислять деньги, пока лично не поговорит с одним из захватчиков. Когда я сказал ему, что это невозможно, он повесил трубку и теперь не отвечает на звонки. Верите, нет? Можно подумать, он заключает контракт, а не спасает своего клиента от смерти. Ах да: один из отпрысков Чарли Конлана начал тяжбу, чтобы заблокировать перевод средств. Этот сучонок боится, что его папа, может быть, уже мертв, и не собирается рисковать наследством.

— Семейные ценности в действии, — усмехнулся я.

— Именно, — согласился Мартелли.

— Сколько еще осталось собрать? — спросил я. Мэйсон пробежался пальцами по клавишам калькулятора:

— Шестьдесят шесть миллионов на депоненте… еще десять — будет семьдесят шесть, и мы сможем их перевести.

— Вы вычли сумму выкупа за мэра? — спросил я. Глаза Мэйсона округлились.

— Точно. Вычитаем его три миллиона, и итоговая сумма — семьдесят три миллиона. Осталось собрать всего-то семь миллионов.

— «Всего-то», — сказал я. — Когда начинаешь бросаться фразами типа «всего-то семь миллионов долларов», понимаешь, что переобщался с богатыми и знаменитыми.

— Именно так и бывает, — заметил Мартелли, прижимая телефонную трубку к плечу. — Миллион там, миллион сям… рано или поздно начинаешь вертеть в голове реальные цифры.

73

Джек сидел на ступеньках у алтаря, покусывая антенну мобильного телефона. Восемь лет назад он бросил курить, но сейчас, кажется, всерьез был готов начать снова. Он знал, что операция будет нервной, даже предполагал полицейский штурм здания.

Но на бумаге это выглядело не так серьезно. На деле же, думал он, поглядывая на витражи в поисках снайперов и чувствуя, как кровь пульсирует в висках, все оказалось совсем иначе.