Наконец внимание леди Уэсткотт отвлекла мать Люси, у которой, как выяснилось, были свои соображения относительно сложившейся ситуации.

– Леди Уэсткотт, – отважилась она заговорить по явному наущению Грэхема, – простите мою смелость, но я бы хотела представить вам свою старшую внучку, мисс Пруденс Драйсдейл. Она хоть и молода, но прекрасно играет на фортепьяно. Не желаете ли послушать?..

Леди Уэсткотт небрежно взмахнула рукой, и леди Ирэн замолчала.

– Ну, хорошо, хорошо! Пусть сыграет.

Все расселись вокруг инструмента. Люси устроилась подле детей, дабы они не мешали Пруденс играть, но сама ерзала даже больше, чем мальчишки под неотрывным взглядом старой графини. К тому времени, когда Пруденс сыграла детский вариант известного менуэта и детей отправили пить чай, Люси пришла к выводу, что более сильной личности, чем Антония Торнтон, вдовствующая графиня Уэсткотт, ей встречать не приходилось.

Взрослым подали чай в гостиную, и леди Фордамм возобновила прерванный разговор.

– Леди Уэсткотт – старый друг нашего дома, – начала она.

– Да, очень старый, – эхом отозвалась почтенная дама. – И, надеюсь, это дает мне право на некоторую эксцентричность, Глэдис?

– Ну конечно, дорогая…

– Я бы хотела, чтобы чай разлила мисс Драйсдейл. Мисс Люси Драйсдейл, – пояснила она, заметив, что Грэхем собирается позвать Пруденс.

Люси бросила неодобрительный взгляд на своего чванливого братца. Ну, как он мог подумать, что подобная дама позволит какой-то девочке наливать себе чай! Да бедняжка Пруденс и двух минут не продержится под суровым взглядом леди Уэсткотт.

– Вы позволите? – спросила Люси у леди Фордамм.

– Ну разумеется, дорогая, разумеется! Прошу, – защебетала старушка, безуспешно, совсем как Грэхем и Гортензия, пытаясь скрыть свое смущение.

Что до матери Люси, то она тут же себе все домыслила и расплылась в довольной улыбке. Вдовствующая графиня вдруг в один миг оживила ее старые надежды пристроить дочь.

Сама же Люси терялась в догадках. Она ехала к Фордаммам в надежде найти в леди Уэсткотт умного собеседника с интересами, выходящими за рамки погоды, моды, светских сплетен и детей. Но подобного интереса к собственной персоне она не ожидала.

Разливая чай, Люси слышала, как леди Фордамм рассказывает что-то о своих внуках, путешествующих за границей, однако рассказ ее не вызвал ни малейшего интереса у собеседников. Грэхем попытался завести разговор с лордом Фордаммом о судебной тяжбе против молодого человека, укравшего лошадь у собственного отца, но у него ничего не получилось. Лорд Фордамм редко говорил в присутствии дам, леди Уэсткотт тоже молчала, и леди Фордамм становилось все труднее и труднее поддерживать беседу. Гортензия, боявшаяся сказать банальность, замолчала сразу после того, как ее представили, а обычно словоохотливая мать Люси сейчас тоже молчала, с надеждой поглядывая на дочь.

И Люси ничего не оставалось, как самой поддержать затухающий разговор.

– Я слышала, в Лондоне начинается новый сезон? – обратилась она к леди Уэсткотт.

– Совершенно верно. Кстати, вы не собираетесь там появиться?

– Боюсь, что в этом году блистать в свете мне не придется. В последний раз я была в Лондоне десять лет назад, незадолго до смерти короля.

– Вот как? А меня тогда как раз не было в городе. Неудивительно, что я вас не припоминаю. И какие же у вас остались впечатления?

– Ничего особенно интересного.