Колин отправился в свою комнату, быстро помылся, переоделся и вернулся к столу.

Его мать решила устроить в честь свадьбы обед, а не завтрак, что было в новинку и, несомненно, повлияет на пищеварение гостей на многие дни. В Пеннироял-Грин соблюдали традиции, и все привыкли есть определенную еду в определенные часы.

Мать крепко прижала Колина к себе, когда он появился, вытерла глаза и ничего не сказала.

Обе матери – его и Фанчетта Редмонд – были удивительными Женщинами.

Колин внимательно наблюдал за матерью, как она активно общалась с гостями, и она тоже казалась ему теперь совсем другой, хотя внешне совсем не изменилась. Роскошные темные волосы с единственной закравшейся седой прядью у макушки, сердцевидной формы лицо, темно-синие глаза. Другими словами, в своем зрелом возрасте она по-прежнему была красива. Ее две симпатичные дочери были очень похожи на своего отца Джекоба, но и от матери унаследовали кое-что. А три сына были в равной степени похожи и на отца, и на мать.

Но был еще один сын, в чьих жилах, вполне возможно, текла кровь Редмондов.

Колин размышлял над тем, что происходило в сердце матери, о том, что она, возможно, скрывала, и является ли Айзая Редмонд ее настоящей любовью. Или Айзая Редмонд был ее страстью? Колин думал, наберется ли когда-нибудь смелости, чтобы спросить у нее о Редмонде.

Возможно, когда-нибудь он поведет ее на прогулку на холмы, задаст все трудные вопросы и подождет ответов. Однажды он, возможно, будет точно знать, хочет ли он услышать эти ответы. Но одно он знал наверняка: что бы ни произошло между родителями, они до сих пор любят друг друга. Колин видел это по ритму их жизни, по тому, как они разговаривали друг с другом.

У них была удивительная любовь. Точнее, их брак был удивительным.

К тому же Колин понимал, что он вообще не имеет права никого осуждать.

Он принял решение: ничего не делать, только есть, мыться и нянчиться со своим разбитым сердцем. На столах в танцевальном зале было полно разной вкусной еды, Колин наполнил большую тарелку и стал подыскивать уединенное местечко, где можно было все это съесть. Он решил, что рядом с лестницей для слуг никто ему не помешает.

Но Луиза нашла его.

Видеть ее живую, из плоти и крови, так близко было для Колина потрясением. До чего же она хороша. Он так долго мечтал о ней, что она стала для него больше мечтой, чем женщиной, и в некоторой степени всегда была ею. Сейчас Колин понял, что не любит ее.

Они не знали, что сказать друг другу. Она просто стояла и смотрела на него. Колин поставил свою тарелку на ступеньку, встал и поклонился ей.

– Ой, ради Бога, Колин, сядь.

Он сел, Луиза присела с ним рядом. Колин даже представить себе не мог, о чем она думает. Она казалась спокойной и такой знакомой, но удивительно трудной для понимания сейчас.

– Ты замечательно выглядишь, – сказал наконец Колин.

– Колин…

Он улыбнулся. Ему не хватало ее голоса.

– А еще у тебя очень счастливый, вид, – торопливо добавил он. – Ты счастлива, Луиза?

На мгновение вид у нее стал беспомощный, она разгладила руками юбку, и Колин понял, что она нервничает.

Ему не хотелось, чтобы в день свадьбы ее мучили угрызения совести. Ни капли сожаления, ничего, кроме радости. К тому же он очень хорошо знал, что жизнь не всегда складывается, как хотелось бы. Он сделает все от него зависящее ради двоих близких ему людей.

– Луиза, я хотел сказать, ничто не делает меня счастливее, чем твой довольный вид. Я всем сердцем рад за тебя. И то же самое хочу сказать Маркусу.

Колин не стал добавлять, что Маркус уже знает об этом.