Слушая Потапова, Астангов согласно кивал головой, а потом сказал:

- А давайте-ка представим себе такую ситуацию: вражеской разведкой задумана диверсия против института Вольского. Как мы понимаем, этот объект для них крайне важен. И как мы знаем, именно здесь они уже имели скандальный провал. И вот теперь они решили успех диверсии застраховать всеми возможными способами. Послан, например, не один исполнитель, а два, три. И сброшенный в Черном бору - это один из них, а Окаемов - второй. И прибыли они в наш город разными путями, но в одно назначенное им время. Вы можете, Потапов, опровергнуть эту версию?

Потапов улыбнулся:

- Конечно, нет. Но с таким же успехом можно предположить, что в город прибыли двадцать исполнителей.

- Это не опровержение. Двадцать - абсурд! А два, три - вариант допустимый. А разве не могли они сбросить в Черный бор не одного, а двух или даже трех человек?

- Парашют-то найден один, - заметил Гончаров.

- Знаю, товарищ Гончаров. А может, второй и третий парашюты вы не смогли найти, как не нашли еще и потайной базы? Разве такое предположение не имеет основания?

Гончаров опустил голову и мгновенно покраснел. Вызванный на этот разбор из Лесного, он уже давно ждал укора полковника за безрезультатный поиск базы. И вот получил, сам нарвался…

- Нет, товарищи, - продолжал Астангов, - мы попросту не имеем права все сводить к одной гипотезе и не предусмотреть всего, что должно предусмотреть… Вот вам, например, еще одна версия - сброшенный или сброшенные в Черном бору действует или действуют сами по себе, а Окаемов - сам по себе, и друг с другом они не связаны. Разве не может быть и такой ситуации?

- Это маловероятно, если они выпущены из одной берлоги, - смущаясь, сказал молодой сотрудник Кудрявцев из группы Потапова. - Вы же сами сказали, товарищ полковник, что им надо застраховать успех, а это значит: двое их или больше - все они должны действовать организованно.

- По логике это так, согласен. Ну а что, если берлоги разные? Разве институт Вольского может беспокоить только одну берлогу? А кроме всего, может быть, и так: к нам в город прибыли, скажем, два исполнителя, один из них занимается институтом Вольского, а другой… ну, артиллерийским полигоном. Мы обязаны подумать и о такой гипотезе…

Астангов очень любил такие разборы операций. Он понимал важное значение их для всех сотрудников. Ведя этот разбор, он, конечно, прекрасно знал, что «потаповская версия» - самая надежная и больше других определившаяся самим ходом уже совершившихся событий, но он неутомимо предлагал все новые и новые гипотезы, высказывал сомнения, задавал вопросы, ибо знал, что в этом споре кристаллизуется и оттачивается мысль людей и они приучаются строить свои предположения на основании наиболее точных, тщательно отобранных данных. Наконец целиком и безоговорочно стать на позицию Потапова полковник Астангов просто не имел права, ибо он отвечал за охрану от возможной диверсии не только института Вольского и был обязан предусмотреть любой шаг врага.

Потапов, в свою очередь, прекрасно понимал полковника Астангова, понимал его сомнения и версии его не мог считать безосновательными. Сейчас его беспокоило другое - накануне полковник сказал ему, что собирается забрать у него двух сотрудников для укрепления другой оперативной группы, а вот с этим он никак не мог согласиться.

Перехватив взгляд полковника, Потапов сказал:

- А не может получиться так: мы займемся разработкой нескольких версий, распылим на это силы и упустим то, что уже довольно ясно обозначилось? Я имею в виду реального Окаемова.

- Я обязан думать о всех версиях, - сухо ответил Астангов. - Что же касается вашей группы, то, пожалуй, вашей целью следует оставить только Окаемова.