Это была вырезанная из черного дерева фигура сидящего молодого негра с зелеными, сделанными из какого-то камня глазами. Негр был одет в длинный, нелепый не то пиджак, не то смокинг, натянутый прямо на голое тело. На голове странного существа красовалась шляпа-цилиндр. Между колен был зажат ухмыляющийся череп из желтого металла. Из зубов черепа торчала толстая сигара. Такая же сигара красовалась во рту негра, и улыбка была такой же: широкой, нахальной и опасной. Он сидел вполоборота, одной рукой придерживая череп, а другую протягивая влево, словно прося о чем-то.

— Боже, какой кошмар! — содрогнувшись, сказала Соня.

— А по-моему, симпатичный, — усмехнулся Пашка. — Улыбается, гляди…

— Улыбается?!. Да я теперь ночью не засну от его улыбки! Как, ты сказал, его зовут?

— Барон Самди, — пожал плечами Пашка. — На Кубе эта личность повсюду.

При слове «Куба» ребята уважительно переглянулись. Полгода назад Пашка летал по обмену в Гаванский университет, вернулся черным от загара, говорящим по-испански, в майке с Фиделем Кастро на груди и кучей фотографий, с которых улыбались физиономии новых Пашкиных друзей всех оттенков коричневого.

— А он кто, он кто, этот Барон?! — накинулись на Пашку со всех сторон. — Он бандит, да?! Он — мафия?!

— Ничего он не бандит! — хулиганские Пашкины глаза смеялись. — Он, между прочим, божество!

— Что?! — возмутилась Соня. — Полторецкий, хватит врать! Посмотри только на эту уголовную морду, бр-р-р… Никакое божество в таком виде ходить не будет!

— Это у нас здесь не будет! — обиделся Пашка. — А вот если бы ты, королева моя, почитала ту книжку о кандомбле и вуду…

— Это которую ты мне привез? С этими твоими жуткими зомби? Знаешь что, Полторецкий, в твои годы мог бы научиться подарки даме выбирать!

— Соня, у тебя есть книжка про зомби?! — оживилась Белка. — А почему ты мне не показала?

— Потому что я отвечаю за стабильность твоей психики! — отрезала старшая сестра. — А там такие картинки, что никакие нервы не выдержат! Я на другой день не могла нормально играть на концерте! Опозорилась на всю консерваторию, даже Алла Леонардовна удивилась… а все потому, что перед глазами эти ужасы стояли!

Белка промолчала, но в глазах ее зажегся хищный блеск. Было очевидно, что в ближайшее время квартира семьи Гринберг будет прочесана по квадратам.

— Пашк, ты про Барона-то расскажи! — попросил заинтригованный Атаманов. — И что это за кандомбле такое?

— Да просто все… — Пашка бешено застучал пальцами по клавиатуре компьютера. — Вот он, красавец наш, смотрите.

Все кинулись к монитору. На нем светилось множество картинок, и все они изображали черного человека в цилиндре. На некоторых он улыбался лукаво и нагло, как стоящая перед ними статуэтка. На других был суров и печален, на третьих — злобно скалил острые зубы. Пашка оказался прав: Барон Самди, видимо, был в самом деле популярен. Черная физиономия смотрела с плакатов, картин, фотографий, набросков. Даже мультяшный Самди весело ухмылялся с экрана ноутбука.

— Кандомбле — это религия черных рабов, — задумчиво сказала Соня, и все как один повернулись к ней. — Черных людей, вывезенных в трюмах кораблей из Африки в Бразилию, на Кубу, на Гаити… Они ничего не могли взять с собой, кроме своих богов. А на новом месте им начали усиленно навязывать христианскую веру.