— Это вы покорены Альпами, а не я.

— А правду ли утверждают, что вы породнены с вымирающей баварской королевской династией Виттельсбахов?

— Да, определенная породненность существует.

— Любопытно. И то, что совсем недавно группа баварских сепаратистов вела с вами предварительные переговоры о возможном — после окончательного разгрома Германии — возрождении независимого Баварского королевства во главе с представителем династии Виттельсбахов — тоже правда?..

— Как жаль, что активность вашей, господин регент, разведки не распространяется дальше вашего регентского двора.

— Мы не будем обсуждать проблемы нашей разведки. Срабатывает она по-разному, когда как. А вот что действительно странно, — что при столь разветвленно-королевской родословной, как ваша, вы до сих пор остаетесь без короны. Возможно, несуществующий баварский трон в вашем положении выглядит намного реальнее, нежели несуществующий трон венгерский?

— Относитесь, господин адмирал, к моим словам, как угодно, это ваше право. Но учтите, что опасаться вам все же надо не меня, а Салаши. Я слишком трезво и прагматично оцениваю и свои шансы, и политическую ситуацию.

— Да нет, Анташ, вы не так поняли меня, — признес Хорти, старческой походкой направляясь к машине. — В данном случае я исхожу из чисто дружеских побуждений. А вас, граф, очень часто подводит ваше стремление в любой ситуации просчитывать на три хода наперед. Свойство неплохое, но иногда нужно все же следовать порывам и девизу Бонапарта: «Главное ввязаться в драку!»

— Вот и передали бы правление мне, с провозглашением Венгрии королевством.

— Вы это серьезно, фон Анташ?

— Ввязываться так ввязываться, господа бонапартисты! А для несчастной растерзанной Венгрии такое решение могло бы стать спасительным.

— Вряд ли я или кто-либо иной в Венгрии решится на такой шаг.

— А напрасно. Притом что вряд ли у вас в запасе имеется какой-либо иной, более убедительный вариант.

— Вы слышали мое мнение. И не советую следовать традициям дворцовых переворотов.

— На переворот я никогда не пойду.

— Уже хотя бы потому, что не обладаете никакой реальной силой, никакой весомой поддержкой.

— Мне нетрудно признать правоту ваших слов, господин адмирал. Но вы сами понимаете, что сегодняшние враги Венгрии куда охотнее пойдут на переговоры с новоявленным венгерским королем, который не несет никакой личной ответственности за объявление войны Советскому Союзу, нежели с давним кровным врагом своим Миклошем Хорти. Пусть даже и с Хорти-младшим.

Уже взявшись за дверцу, Хорти со смертной тоской в глазах — словно в последний раз в жизни — оглянулся на белесые вершины Альп и сокрушительно покачал головой:

— Захват венгерского трона, граф фон Анташ, как раз и есть та безнадежная комбинация, за решение которой лучше всего приниматься, обладая вашей способность просчитывать на три хода наперед. Так сказать, во спасение.

8

С той минуты, когда Отто Скорцени переступил порог кабинета Гиммлера, общая беседа их продлилась почти час. Но и после того, как рейхсфюрер отпустил Власова и Гелена, Скорцени было предложено задержаться.

— Кальтенбруннер уже здесь? — негромко спросил Гиммлер возникшего на пороге личного порученца, штандартенфюрера СС Брандта.

— Так точно. Обергруппенфюрер ждет.

Гиммлер болезненно поморщился, пытаясь вспомнить, о чем еще хотел спросить полковника-коротышку, но, так и не вспомнив, аристократическим движением руки позволил ему уйти, обронив:

— Приглашайте.