Но нет, мужчина в поношенном темном костюме и красной феске отказывался принимать заявление, на угрозу же, что дело будет передано в вышестоящие инстанции, сообщил, что он — высшая инстанция, он, помощник мудира в Луксоре. И только угроза сообщить обо всем консулу Мустафе Ага Айату, к которому он, профессор Шелли, сегодня вечером приглашен на прием, изменили настрой блюстителя порядка. Мустафа Ага был британским консулом в Луксоре, маленьким королем, у которого каждую неделю собиралось все высшее общество.

— Вы знакомы с Мустафой Ага?

Профессор кивнул, хотя это и не соответствовало действительности.

— Я Ибрагим эль-Навави, — сообщил блюститель порядка и приветственно поднял правую руку. — Мустафа Ага ценит мою службу.

— Надеюсь, что я тоже смогу ее оценить, сэр!

Слово «сэр» прозвучало несколько пренебрежительно, и Ибрагим эль-Навави почувствовал это, никак, однако, не отреагировав, и без видимого возмущения достал желтый блокнот из ящика стола, разгладил его и принял официальный вид.

— Ваше имя?

— Профессор Кристофер Шелли.

— Местожительство?

— Ленсфилд-роуд, 34, Кембридж, Англия.

— И вы заявляете об исчезновении вашего слуги…

— …Омара Муссы. Он был послан с поручением на тот берег этой ночью и не вернулся назад.

— Может быть, он утонул?

— Послушайте, перевозчик утверждает, что отвез Омара на противоположный берег и всю ночь прождал его. Лишь на восходе солнца он вернулся и сообщил об исчезновении мальчика.

— Но о чем это свидетельствует, профессор! Я скажу вам, что случилось: ваш слуга Омар переплыл через реку. Там он встретил хурият. Любой в Луксоре знает, где искать ночью девушек легкого поведения. Хурият отвела его к себе домой, и в течение дня довольный Омар со сверкающим взором непременно вернется.

— Омару четырнадцать! — воскликнул профессор.

— Это ни о чем не говорит; египтянин в четырнадцать лет — уже полноценный мужчина.

Профессор Шелли, до сих пор молчавший о причине ночного происшествия, понял, что пришло время открыть карты. Итак, он поведал помощнику мудира, что интересуется раскопками, что — Inscha’allah — это должно остаться в тайне — один незнакомец пригласил его, Шелли, прийти ночью к колоссу Мемнона, Омар же добровольно вызвался пойти вместо своего господина.

Ибрагим эль-Навави долго смотрел на профессора, затем отодвинул желтый лист с пометками и спросил:

— Почему вы сразу не сказали всего?

— Что это меняет, если речь идет о том, что мой слуга бесследно исчез?

— Очень многое, профессор, если не сказать все. Ни один человек добровольно не отправится ночью в Дейр эль-Медине. С древних времен это место считается жутким, о нем ходят легенды тысячелетней давности. Три тысячи лет назад жители Дейр эль-Медины раскопали захоронения в Долине Царей и, говорят, были убиты, чтобы никто не узнал о расположении гробницы, и их души до сих пор бродят в этой местности.

— Глупые бредни.

— Не скажите, профессор. До сих пор жителей Дейр эль-Медины остерегаются, стараются не иметь с ними дел. Их называют «потусторонними», с одной стороны, потому что они живут на той стороне Нила, с другой, — из-за того, что имеют дело с потусторонними силами. Можете верить, можете нет, но раз в месяц в праздник бога луны Хона бесследно пропадают люди, и, говорят, их заживо замуровывают в Долине Царей.

— И вы ничего не предпринимаете?

— О чем вы говорите! — Эль-Навави пришел в негодование. — Мои люди провели массу времени в Дейр эль-Медине в поисках пропавших — тщетно.