|
Близких родственников у него не было (сын, пошедший по стопам отца и сделавший неплохую карьеру, внезапно и страшно погиб в 85-ом, жена, узнав о его смерти, слегла и больше не вставала, истаяв за какой-то год), и о причинах столь разительной перемены никто ничего не мог сказать. Однако таковые причины всё же имелись: взамен «Новороссийска» Долгопрудному предложили другой корабль — и такой, о каком он даже во сне не мог мечтать. Поэтому, когда пришло ему время показаться на новом корабле, вице-адмирал Долгопрудный без малейшего сожаления оставил свою трёхкомнатную квартирку во Владивостоке, переписав её на своего старого флотского товарища, бедствующего в коммуналке на окраине, взял только самые необходимые вещи, включая семейный альбом, выходную форму, кольцо жены, ордена свои и сына. Вице-адмирал не собирался возвращаться. Он решил связать оставшиеся ему дни с крейсером «Варяг» и готов был при необходимости погибнуть вместе с ним.
К его появлению старшие офицеры крейсера подготовили торжественную встречу. На полётной палубе были построены полторы тысячи человек команды. Над кораблём были подняты андреевский флаг и брейд-вымпел командира соединения. (На самом деле это было нарушением всех правил: «Варяг» ещё не вступил в строй и не мог считаться флагманом, да и сам общепринятый порядок подъёма военно-морских флагов выглядит несколько иначе — однако чего не сделаешь для нового начальника?). Ко всему этому были приготовлены торт-гигант и хороший коньяк. Однако все эти усилия оказались напрасны. Вице-адмирал воспринял построение как должное, выслушал рапорт, кратко поприветствовал моряков и, приказав немедленно доставить ему личные дела всех, кто уже был нанят для службы на крейсере, удалился в каюту капитана. Офицеры, настроившиеся на продолжительное и весёлое застолье, были немало разочарованы. Посовещавшись, они отправили к некомпанейскому вице-адмиралу посла — капитана первого ранга Мстислава Губанова, командира боевого информационного поста, временно исполняющего обязанности старшего офицера по воспитательной работе. Губанов взял бутылку «Хеннесси», затесавшуюся в ряду коньяков попроще и поотечественнее, упаковку ветчины, банку мидий и, мысленно перекрестившись, пошёл к командиру. Выяснилось, что адмирал уже очень неплохо устроился, развесил в каюте портреты жены и сына и теперь вытирал невидимую пыль с предметов обстановки (Губанов точно знал, что пыль «невидимая» — только вчера он лично посылал матросов вылизать каюту капитана до блеска, а потом приходил проверять с зажатым в кулаке белоснежным платочком). — Ага, — сказал Долгопрудный, — это вы… э-э-э… товарищ Губанов, — (Мстислав очень удивился: он и вообразить не мог, что престарелый вице-адмирал запомнит его фамилию сразу по ходу церемонии представления офицерского состава крейсера новому командиру). — Рад вас видеть. Вы принесли личные дела команды? — Никак нет, товарищ вице-адмирал, — Губанов почувствовал смущение, но отступиться уже не мог. — Старшие офицеры хотели бы встретиться с вами… — По какому вопросу? — Георгий Семёнович отложил тряпицу, которой как раз протирал настенный барометр в корпусе из красного дерева. Губанов подошёл к столу и выставил бутылку «Хеннесси». — Это презент от команды. Лично вам, товарищ вице-адмирал. Здесь ещё деликатесы, — он зашуршал пакетом. — А через некоторое время мы ждём вас в кают-компании для старшего офицерского состава. Георгий Семёнович внимательно посмотрел на Мстислава. — Вам не кажется, товарищ капитан первого ранга, что вы нарушаете субординацию? Губанову очень не понравилось, что вице-адмирал назвал его не по фамилии, как перед этим, а гораздо более официально. — Я просил вас принести мне личные дела всех, кто устроился на крейсер с момента перехода его под юрисдикцию Макао, — напомнил Долгопрудный. |
