Сталин видел в черных птицах предвестников несчастья. Особенно после того, как ему приснился неприятный сон с воронами, а на следующий день в Ленинграде застрелили Кирова. Нельзя сказать, что смерть эту невозможно было предвидеть. Если уж ты начинаешь спать с красивыми женщинами, то не стоит удивляться, если разгневанные мужья начинают тебе мстить. Радовало, что по времени рогоносец выстрелил очень своевременно – выстрел его дал возможность расправиться с оппозицией. По просьбе Сталина нарком внутренних дел принес вождю фотографию красотки, которой увлекся Сергей Миронович Киров. Сталин долго смотрел на фотоснимок, потом небрежно бросил его на пол.

– Все бабы – стервы, – с явственным кавказским акцентом сказал он.

Поднял фотографию, еще раз внимательно вгляделся в миловидное лицо Матильды Драуде и решительно разорвал фотографию наискось.

– Стервы, – еще раз убежденно сказал он.

– Не баба виновата, – через несколько лет сказал Берия в редкую минуту откровенности, вызванной дружеской близостью к вождю. – Она, конечно, сучка, Коба, эта Матильда Драуде… Но не стоит она пролитой крови, не стоит. Да и все остальное исполнение мизерным было. Можно все гораздо красивше сделать. Ну что Зиновьев с Каменевым, спеклись они уже к аресту. Они тебе зад были готовы целовать, а такие кадры всегда редкость. Их не стрелять надо было – на руках носить.

– Учить меня будешь? – с хмурым весельем удивился Сталин. – Ну учи, Лаврентий, учи. Ты у нас умный, твои слова да Троцкому бы в уши.

– Если бы не ледоруб, – согласился верный соратник. Он слух ухудшает. А ты считаешь, он бы не понял? Идеалистов в нашем мире нет, как ставишь кого‑нибудь к стенке, так сразу обретаешь себе верного ученика. Люди за жизнь держатся. Главное ведь не поставить к стенке, главное – простить вовремя. Такие люди всегда штучны, они смерть за спиной чуют и, чтобы жизнь сохранить, на все готовы. Страшно им оказаться во внутреннем дворе у выщербленной кирпичной стены, они ведь больше по кабинетам рассиживались сами себе бессмертными казались!

– Хорошо поешь, Лаврентий., – вздохнул Сталин. Знаешь о чем я сейчас жалею? Прав ты, Лаврентий, прав. Не хватало тебя в тридцать седьмом. Надо было вовремя товарищу Сталину на глаза показываться. Я об одном жалею – не стоило мне Троцкого из страны выпускам. Ну, похоронили бы мы его после автомобильной катастрофы или аварии самолета. Венков к могиле натащить не проблема, зато всем стало бы понятно: переживаем мы смерть товарища Троцкого, хоть и разногласия у нас с ним были. – Он подумал и сказал печально: – В споре выигрывает обычно не тот, кто оказывается быстрее и решительнее оппонента, а тот, кто любую победу противника может обратить в свою пользу, тем более не прощает противнику его промахов. Терпения не хватило, Лаврентий. Когда забираешься высоко, то терпения не хватает разрешать проблему постепенно, хочется махом разрубить все узлы. А это не всегда помогает делу.

Постоял у окна, сокрушенно покачал головой и сказал:

– Вы что, потравить их не можете? Каркают, сволочи, настроение портят. Сказал бы Майрановскому, чтобы вывел что‑нибудь хитрое, он ведь у тебя большой специалист по ядам.

Берия вздохнул, нервно протер пенсне и вновь водрузил его на потный мясистый нос.