Он раскурил трубку, выпуская небольшие клубы дыма. Потом раздавил спичку каблуком.

— Временами, — продолжил он, — во мне звучат молитвы. Это происходит помимо моей воли. Молитвы переполняют меня… Более того. Здесь, в Реймсе, каждое утро, рано-рано, я иду на мессу без песнопений. Я незаметно проскальзываю в церковь, как бы стыдясь самого себя, прячусь за колонной. «Уйдите оттуда. Разрешите мне». Или, наоборот, я сжимаюсь в комок и думаю: «Все, что ты рассказываешь, дружище, — ложь!» И когда выхожу, впадаю в отчаяние… Извините меня… Вы, наверное, принимаете меня за сумасшедшего, но кто не сумасшедший в этом доме?

— Да, — согласился Андуз. — Кто не сумасшедший?

— У меня, впрочем, нет никакого намерения оставаться здесь, — продолжил Фильдар. — Общаться с людьми, которые сюда приезжают, просто невыносимо. К вам это не относится. По правде говоря, мне гораздо больше нравились сбившиеся с пути истинного, с которыми я занимался до того, как все бросил. Преступник — это нечто неуловимое, опасное, но ужасно сентиментальное. Ощущение схватки… Возможность действовать… А сейчас я попусту теряю время…

— И как скоро вы собираетесь уезжать? — равнодушно прошептал Андуз.

— После того, как закончу книгу.

— Это надолго?

— Пять-шесть недель.

— А… А закончить ее в другом месте вы не можете?

— Нет. У Ашрама есть по крайней мере одно преимущество. Здесь спокойно.

— Спокойно? А Блезо?

— Несчастный случай.

— А давно вы работали с преступниками?

— Нет. Около года тому назад.

— А где?

— В Труа.

У Андуза внезапно зародилась новая идея. Если что-то случится с Фильдаром, следствие, вероятно, пойдет по этому руслу.

— Я с ними работал восемь месяцев, — сказал Фильдар. — И не только по воскресным дням. Уж поверьте мне. Но я твердо стоял на земле. Никакого Митры, крещения кровью, смехотворных упражнений… Не хочу вас обижать, старина. Но я не могу удержаться от смеха, когда вижу, как эти славные женщины изображают факиров! Мне уж больше по нраву причуды старых богомолок!

Учитель прав. Этот тип опасен. От него следует срочно избавиться. Андуз встал.

— Пойду лягу. Чувствую, что простудился. Будьте любезны, не мешайте мне поспать.

Фильдар улыбнулся, и его лицо преобразилось: оно так просветлело, так помолодело, что у удивленного Андуза появилось желание пожать Фильдару руку.

— Спасибо.

— Нет, — возразил Фильдар, — это я вас должен поблагодарить за то, что вы меня выслушали. Я встаю рано… в шесть часов, но постараюсь не шуметь. Обещаю. А вдруг у вас появится желание? Я не хожу в собор. Это слишком далеко и слишком торжественно. Но на площади Республики есть часовенка, которая как раз мне подходит.

— Я подумаю.

— Рискните, — сказал Фильдар, — и вы тотчас поймете, что отрешиться от мирских забот вовсе не значит просто сосредоточиться. Доброй ночи.

Андуз вернулся в свою комнату. Сон не приходил. Если Фильдар говорил правду, то он покидал Ашрам только по утрам, когда направлялся в эту часовенку. Учитывая это обстоятельство, подстроить несчастный случай просто невозможно. Тогда остается что?.. Убить его… голыми руками? То есть совершить убийство? Сдавить горло? Ударить тяжелым предметом по голове?.