— Багажник такой маленький, — сказала она. — Как им удалось?.. Рене, это ужасно.

— Знаю… Знаю… Но больше не думай о нем. Страдания его кончились. Повторяй себе: его страдания кончились… Пока поведу я… Подвинься немного.

Рене хлопнул дверцей и тронулся с места. Машина покатилась по неровной дороге.

— Потише, Рене… Пожалуйста, потише.

— Говорю же тебе, он ничего не чувствует. Фло, дорогая, он уже не пассажир. Это… вещь… Багаж.

Пытаясь успокоить себя самого, он мысленно повторил: «Багаж» — и повернул направо к Ди. Машин по-прежнему было много, но здесь они шли отдельными группами с довольно значительными промежутками.

— Хотелось бы найти какой-нибудь просвет в изгороди, — проговорил он, — куда можно втиснуться задним ходом, чтобы не видно было багажника.

— Положи его на траве, — отозвалась она, — чтобы все было прилично, чтобы…

Она подыскивала слова. Подбородок у нее дрожал.

— Конечно, обещаю тебе. Сделаю все, как надо. А потом… Ты будешь в безопасности.

— Тебе придется его обыскать… Боже! Может, при нем записка и телеграмма… если он был в Париже.

— Обыщу.

Говорить! Надо говорить! Во что бы то ни стало продолжать разговор, чтобы занять Фло, отвлечь ее, не дать ей снова поддаться панике. А ведь он и сам очень нуждался в поддержке. Он уже представлял себе сцену: скрюченное тело, застывшее в каком-то немыслимом положении. Поднять его надо будет одним рывком, а затем вытаскивать из багажника осторожно, как окаменелость из породы. Это потребует времени. Фло не понимает. К счастью для нее!

— Ты будешь вне опасности, — вновь заговорил он. — Какие против тебя улики?.. Записки нет. Телеграммы нет. Портье в «Бристоле» видел тебя мельком. Он не сможет тебя узнать… Но, разумеется, тебе надо вернуться домой… Полиция, может, уже заявлялась. Тебе будут задавать вопросы… Но не нужно терять самообладания, скажешь что-нибудь: из Парижа не уезжала, ночь провела у себя, а весь день тебя не было дома… Никто не сможет доказать, что это не так. Соседи в отпуске… Только, видишь ли, надо вернуться, и как можно быстрей.

Он следил за дорогой, притормаживая, когда замечал какой-нибудь выезд сбоку. Но все эти дороги вели к фермам. В этом краю садов не было пастбищ, загонов, изгородей. И кругом автомобили. И они все больше удаляются от Парижа. Так долго продолжаться не может.

— Вон там! — воскликнула Флоранс.

Показалась тропинка, ведущая к рощице. Рене затормозил, поставил машину на обочину и огляделся. Он уже собирался двинуться задним ходом по тропинке, когда между деревьями показался ребенок, игравший в мяч. Рене не стал упорствовать. Он продолжил путь и на небольшой скорости проехал через Сайян. На них медленно надвигалась гора, но там и сям по-прежнему виднелись домишки. Впечатление такое, что за тобой отовсюду наблюдают. Достаточно одного любопытного взгляда: «Что это там остановилась машина? Что это тот тип вытаскивает из багажника?» У Рене не хватало смелости.

— Вон там! — повторила Фло.

Каменистая стенка выглядела гладкой. Здесь, видимо, был когда-то карьер — на насыпи сохранился полуразрушенный барак, вокруг которого переплетались высохшие от жары колеи. Гора обнажила свою красноватую плоть. Рене подъехал и остановился возле барака. Вышел из машины и обошел покинутое помещение. Повсюду валялись ржавые консервные банки, сальные бумажки. Ладно! Сейчас или никогда. Он вернулся к машине. Придется пережить неприятный момент. В это время появился «форд».