«Ведь, обнаружь Вуд за собой слежку, он не стал бы звонить из будки в Химках! Раз звонил, значит, был совершенно уверен, что неподконтролен!»

Зазвонил телефон. Карпов проворно подбежал к столу, схватил трубку.

— Леонтий, тебя ждать к ужину?

— А который час?

— Девятый…

— Енотик, ужинай без меня… Я, даст Бог, к завтраку домой доберусь…

Карпов еще раз перечитал сводку наружного наблюдения за «ДУБОМ» и «ЛЕСБИЯНЫЧЕМ», затем включил магнитофонную запись беседы объектов.

Вуд дважды набирал номер и, выждав два гудка, вешал трубку. «ЛЕСБИЯНЫЧ» поднял трубку с третьего захода.

«Добрый день! Я хотел бы услышать Семена Ицковича»…

«Добрый день… Вы знаете, по-моему, его уже нет в Москве… Какой номер вы набирали?»

«Я набирал номер 203—13–00…»

«Нет-нет, вас неправильно соединили… мой номер 924—98–02…»

«Но я набирал 203—13–00»…

«Я вас понял, рад бы помочь, но… Насколько мне известно, 203—13–00 находится в другом районе Москвы, так что — не обессудьте…»

«Извините… До свидания!»

«До свидания… Желаю здравствовать!»

Слушая запись, генерал не мог отделаться от ощущения, что присутствует на выступлении двух чтецов, озвучивающих отрепетированные роли. Декламаторы чертовы! Карпов выключил магнитофон и, удобнее усевшись в кресле, положил перед собой чистый лист бумаги и заточенные карандаши.

«Будем рассуждать конструктивно. Ясно, что фраза “я хотел бы услышать Семена Ицковича ” — пароль, а слова “по-моему, его уже нет в Москве» — отзыв. Бросаются в глаза вежливость и многоречивость “ЛЕСБИЯНЫЧА”, оправданы ли они? С точки зрения любого хозяина квартиры, куда поступил ошибочный звонок, — нет! Однозначно. В таких случаях любой человек будет раздосадован, и если и проявит вежливость, то более сдержанную, а в ответах будет рационален и категоричен. А мы что слышим? И “добрый день ”, и “рад бы помочь ”, и “не обессудьте ”, и “ до свидания ”, и “желаю здравствовать”, и что уж совсем невероятно — “ЛЕСБИЯНЫЧ” называет номер своего телефона!

Многословие и любезный тон “ЛЕСБИЯНЫЧА” объяснимы. Они имеют идентификационное предназначение. Профессор обязан наговорить столько, чтобы Вуд в интонациях, в манере вести беседу нашёл подтверждение тому, что вышел именно на своего агента, ведь они столько времени не слышали друг друга. Магнитофонные записи голоса “ЛЕСБИЯНЫЧА”, которые “ДУБ” наверняка прослушал перед вылетом в Москву, — не в счёт. Со временем голос может измениться, а интонационный рисунок, как и манера речи, сохраняются всегда.

Раскованная и благожелательная тональность высказываний “ЛЕСБИЯНЫЧА” должны свидетельствовать о том, что беседу он ведёт не под присмотром сидящих напротив офицеров КГБ. Ведь если разведчик хоть на миг засомневается в лояльности своего секретного помощника, он на встречу не пойдет! Так-так… Пароль услышан, отзыв принят, что дальше? Немыслимо, чтобы “ДУБ”, неважно, связник он или оператор, прилетев сначала из тридевятого царства, пытаясь затем с ухищрениями оторваться от “наружки”, всего-то и сделал, что сообщил условной фразой о своем прибытии! На профессионалов из Сикрет Интеллидженс Сервис это не похоже, слов они попусту не тратят, умеют в минимум лексических средств вложить максимум полезной информации… Пароль — это ведь только запев, приглашение к танцу. Основную смысловую нагрузку должен нести последовавший за обменом условными фразами диалог.