– Умеете вы, Сергей Сергеевич, воодушевить перед атакой… – сказал Михаил, – но и мы тоже, наверное, напрасно паникуем. Изъятие вами дяди Владимира и бегство в Париж дяди Алексея изрядно уменьшило возможности великокняжеской фронды выступить против нас единым фронтом, а со всеми остальными делами мы и в самом деле справимся без особых проблем. Что у нас сейчас на очереди – господин Витте?

– Нет, – ответил я, – не Витте. Его надо будет брать только в теплой компании господина Коковцова, и только тогда, когда вы найдете замену на должность министра финансов. А то может получиться даже хуже, чем сейчас. В первую очередь мы должны заняться такой одиозной личностью, как поп Гапон, а то, насколько я понимаю, дерьмо под крышкой его собрания Фабрично-заводских рабочих уже бродит, и неизвестно, когда его выбьет наружу.

– Товарищ Серегин, а почему вы называете дерьмом революционное движение, борющееся за права рабочих? – спросил Сосо, уязвленный в своих лучших чувствах.

– А как еще назвать дикую смесь из эсеров и либеральных интеллигентов, возглавляемую беспринципным авантюристом геростратовского толка, который ради своих вождистских амбиций не постеснялся бросить народ под винтовочные залпы? – вопросом на вопрос ответил я. – Права рабочих для этих господ не имеют ровно никакого значения. Для них народные массы – не более чем таран, чтобы пробить путь к власти. Итогом кровавой смуты должен стать буржуазный переворот, конституционная монархия или даже республика, а господа либералы при новой власти рассядутся в парламентские и министерские кресла. Ведь мы ознакомили вас с историей вероятного будущего и тем, что эти господа творили, дорвавшись до власти – неужели и после этого вы испытываете в их отношении хоть какие-то иллюзии?

– Ну, товарищ Серегин, – с облегчением вздохнул Сосо, – если словом «дерьмо» вы обозвали не рабочих, а либералов и примкнувших к ним эсеров, то мне не остается ничего другого, кроме как присоединиться к вашему мнению. Никакой другой оценки эти люди не заслуживают.

– И что же вы собираетесь сотворить с господином Гапоном и подчиненной ему организацией? – спросил Михаил. – Просто разогнать это Собрание Фабрично-Заводских Рабочих, как мы понимаем, будет нецелесообразно.

– Рецепт у меня классический, – ответил я, – взятый из поваренной книги Старших Братьев. Гапона следует отстранить от руководства организацией или просто устранить, а вместо него выдвинуть в первые ряды нашего человека, который организует почти то же самое, но уже без всяческих провокаций. Товарищ Стопани, покажите вашему императору петицию, составленную «гапончиками», а также документ, разработанный при нашем совместном участии.

Император взял оба документа из рук своего представителя по рабочим вопросам и погрузился в чтение.

– Да, – сказал он через некоторое время, отложив бумаги, – небо и земля. Но, Сергей Сергеевич, неужели вы считаете необходимой подобную массовую манифестацию с подачей петиции?

– Понимаете, Михаил, – сказал я, – чтобы в кратчайшие сроки и с минимальными потерями перевести Россию на новые рельсы, нам надо как можно скорее подключить к вашей харизме не только офицерский корпус и самую продвинутую и инициативную часть чиновничества, но и самые широкие массы. Реформы, о которых пойдет речь в обновленной петиции, в России назрели и перезрели, и в то же время инициатива должна исходить снизу, а не сверху.