И уступали же.

Пассажиры теснили друг друга, пропуская типа и кресло, которое он толкал. Впрочем, кресло Данияр удостоил взгляда, а вот на этом… чудовище…

— Ничего, — прогудело оно. — Ошибка при регистрации, но нужно ждать капитана, чтобы исправить, а пока стоим.

— Все? — уточнила рыжая, с тоской оглянувшись на лифт.

— Все. Каярцы весьма щепетильны в бюрократических вопросах. И очередь подвигать не станут, — он развел руками, и Данияру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попятиться.

А живот от этого усилия вновь обвалился, натянул цветастую, в духе мира, как его уверили, рубаху. И показалось, что этот вот… огромный, затянутый в черную униформу человек — такие носила внутренняя охрана дворца, правда, там еще и нашивки имелись, точно знал, что живот есть.

И складочки на талии.

И другие, в подмышках, про которые Данияр старался не думать. Как знал, и что Данияр давно уже забросил занятия, отчего и чувствовал себя удручающе слабым.

— Кахрай, — сказал человек, протянув руку, которой Данияр коснулся осторожно, но потом, вспомнив, что читал про обычаи третьих миров, все же пожал.

И представился.

— Данияр. А это… мои… одару…

Вдруг подумалось, что они тоже видят. И сравнивают. И пусть будут уверять, что всем довольны, что просто так счастливы быть с ним, но…

— Ага… все трое?

— Только трое, — Данияр выпятил грудь. — Я решил взять с собой самых любимых…

Почему-то прозвучало жалко.

А рыженькая нахмурилась. Ей явно тяжело давалось ожидания, и она, накручивая на палец нить жемчуга — к слову, отменного по качеству жемчуга, — пританцовывала, тянула шею, пытаясь понять, сдвинулась ли очередь с места, вздыхала.

Крутилась.

И рыжие кудряшки подрагивали.

— Знаете, — не выдержала она напряженного молчания. — Я как-то… иначе все представляла…

— Я тоже.

Подумалось вдруг, что в этакой толпе всякое случиться может. По спине побежал холодок, появилось трусливое желание потребовать, чтобы лифт вновь включили, и подняться на корабль. В конце концов, что он не видел здесь?

А там, наверху, бассейны свободны.

И горки.

Горки Данияру понравились несказанно. Надо будет в летнем дворце реконструкцию затеять. Правда, Совет вновь станет плакаться, что, мол, дорого, да и содержание в копеечку станет, тем паче есть на планете десяток аквапарков.

Но ведь общих же.

А Данияру свой хотелось.

Но вот очередь дрогнула и слаженно подалась вперед. Кто-то охнул, кто-то пискнул, а рыженькая застыла, вытянув шею, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Нахмурился Кахрай.

И встал так, что оказался между рыженькой и остальными.

Эрра сдвинулась чуть левее, и в руке ее блеснул клинок, который, впрочем, тотчас исчез меж просторных складок выходного платья. Медленно потянулась Заххара, погладив тонкую проволоку на запястье. Проволоку украшали подвески из платины с камнями. Металл мягкий, но тяжелый. И в умелых руках аххра — опасное оружие.

Некко замерла справа.

И пальцы ее слегка подрагивали, готовые выпустить волну силы, собравшейся в семи родовых браслетах.

Сам же Данияр ощутил себя, во-первых, лишним. Во-вторых, позорно-беспомощным, ибо свой клинок оставил в каюте, решив, что не слишком-то он вяжется с новым нарядом. Оно и понятно, где шорты, разрисованные медузами, и где смертоносная сталь.

Заныл затылок, вспомнив могучую учительскую длань, и в голове просто-таки раздалось печальное:

— Идиот.

Но шум стих.

А толпа, вдруг успокоившись разом, потянулась к выходу.