А замуж она за Севу пойдет. Только за него и пойдет. Только с ним она будет счастлива, а больше ни с кем.

Дураки женятся рано, а умные — никогда. Бродит по ушам такая вот глупость, кто-то соглашается, а Сева — нет. Но в дураках оставаться все же не хочется. Двадцать три года ему, два из них отданы армии, погранзаставе на Новой Земле, где вместо баб — только белые медведи. Отслужил, поступил, три года вольной охоты на скудных хлебах, хотелось бы еще порезвиться, но вдруг засада. А отец у Насти человек не простой, известный в городе судья. Нет, на скамье подсудимых он оказаться не боится, но и от ответственности уходить тоже нельзя. Взялся за гуж… А как же свобода? Гуж с ней?..

В тяжких раздумьях он брел к общаге. Настя уехала с отцом, он возвращался на базу. Настроение не ахти, но и паники не было. Он же любил Настю, ему с ней хорошо. Так почему бы и не жениться?.. Или ну его в пень?

Чуть в стороне послышался девичий смех. Сева повернул голову и увидел белеющие в темноте волосы. Он шел по аллее, которую пересекала дорожка, на этом перекрестке, спиной к стриженому кусту, под кроной каштана стояла Олеся. И кто-то ее обнимал. Ее это не возмущало, но радости особой не было. И не смех он услышал, а нервное хихиканье.

Сева остановился, достал из кармана пачку сигарет. Ему, конечно, нет дела до личной жизни Олеси, но у него есть право задержаться на свежем воздухе перед тем, как зайти в общагу. И курить он может где угодно. Хотя бы потому, что он учится здесь, а с кем гуляет Олеся, он не знает. Если она с тем самым живчиком в фирмовом прикиде, то им здесь делать нечего. Пусть расходятся — он к себе, а она в свою комнату… Ну а если вдвоем уехать хотят, Сева удерживать их не вправе.

— Жень, ну что ты делаешь? — снова хихикнула Олеся.

Сева сунул сигарету в рот, поджег фильтр, затянулся, закашлялся. Руки кривые. Или это от волнения? Сигарету он выбрасывать не стал, просто оторвал фильтр. И экономия, и затяжки будут покрепче. А ему хотелось позабористей.

Он вспомнил, как вот так же в кустах зажимал Олесю. Задрал юбку, обжал руками зад, всем своим пылом прижимаясь спереди. Она и тогда упрямилась, но это не помешало ему снять трусики. А сейчас ее раздевал какой-то там Женя. А может, уже и раздел. Может, уже вжимается в нее.

— Ну Жень!

— Да ладно тебе! Нормально все!

— Я так не могу…

— А как ты можешь? И где?

— Везде. Но не сейчас…

— Может, хватит крутить динамо?

Женя говорил и пыхтел, пытаясь залезть к Олесе под юбку. И она уже не отталкивала его. Возможно, ее трусики уже валяются где-то под кустом.

— Я не кручу, просто не могу.

— Может, как-нибудь по-другому?

— Как по-другому? — В ее голосе прорезалось возмущение.

— Ну, есть способы…

— За кого ты меня держишь?.. — Судя по звукам, Олеся пыталась вырваться из мужских объятий. — Пусти, говорю!

— Сначала сделай…

— Пошел вон!

— Давай, давай!

Сева не выдержал, отбросил в сторону окурок, рванул к Олесе. И схватил за плечо мужика, который силой удерживал ее в своих объятиях.

Он мог бы ударить его кулаком в лицо, но побоялся задеть Олесю. Он просто схватил его за куртку и рванул на себя. Но Женя ударил его локтем в нос. Из глаз брызнули искры, в носоглотку хлынул тухлый запах ржавчины. Но это было еще не все.

Женя ударил его ногой в пах. И ударил сильно. Сева едва устоял на ногах. И блок под очередной удар поставил в самый последний момент. Но поставил. И ударил в ответ.

Сева и боксом занимался, и в карате знал толк, но прежде чем сбить противника с ног, он пропустил еще два болезненных удара.