Честер отрицательно покачал головой.

— Я позвонил ей сразу после разговора с тобой и предупредил, что мы обедаем вместе. Она просила передать, что сегодня ты можешь уже не возвращаться. Начнете завтра с утра на свежую голову. — Он подошел к столику, на котором стояли бутылки и стаканы. — Чего ты хочешь выпить?

Самоуверенность холеного типа прогнала прочь последние сомнения совестливой Стефани. Любой ценой она должна одержать над ним верх.

— Минеральной воды… если она у тебя есть, — сказала Стефани и поразилась тому, как спокойно прозвучал ее голос.

— Может быть, лимонада со льдом?

— Прекрасно…

Сидя в мягком кресле, она следила за Честером, помимо воли любуясь его стройной фигурой, четкими, размеренными движениями… Каким бы ни был Честер Сэквилл в душе, внешне это — великолепный образчик мужской красоты. Мускулистый и поджарый, словно племенной жеребец, — так сказала бы ее мать. Да уж, жеребец в полном смысле слова…

Взгляд Стефани остановился где-то на уровне безукоризненно завязанного узла галстука. Не поднимая глаз выше, она взяла стакан, еле заметно вздрогнув, когда пальцы их соприкоснулись.

— Спасибо…

Он тоже налил себе лимонаду, с удивлением отметила Стефани.

— Никогда не пью спиртного, когда я за рулем, — произнес Честер, словно читая ее мысли.

— Весьма разумно.

— В прошлом году погиб один мой близкий друг — его сбил пьяный водитель, — просто, без всякой позы, пояснил Честер и тотчас сменил тему: — Насколько я понимаю, работа застопорилась?

— Это временное явление. — Стефани искренне надеялась, что так оно и есть на самом деле. — Даже у настоящих писателей бывают плохие дни.

— Не думаешь, что она просто выдохлась?

— Как мне показалось, не в привычках твоей матери бросать начатое.

— Верно. Но ведь она никогда прежде ничего не сочиняла. Кстати, как долго ты собираешься с нею работать?

— Столько, сколько понадобится. А ты что-то имеешь против?

— С какой стати? У нее своя жизнь, у меня — своя…

— Но, насколько я понимаю, ты — неотъемлемая часть ее существования.

— Главным для мамы всегда оставался театр… пока она не повстречала Эдварда. Предупреждая твои вопросы, скажу сразу: я ничего против него не имел. Это был очень достойный человек.

— Миссис Фицпатрик многим ради него пожертвовала, — серьезно произнесла Стефани.

— Согласен. На такое способна не всякая женщина.

— И уж тем более немногие мужчины! — вспылила она, на мгновение выходя из образа.

Честер с изумлением уставился на нее.

— Да ты, похоже, мужененавистница!

— Не совсем, — возразила Стефани. — По законам природы даже среди мужчин должны попадаться недурственные экземпляры.

— Такой цинизм в столь нежном возрасте!

— Мне двадцать четыре — возраст не такой уж нежный.

— Да не в годах дело! Судя по тому, как ты окрысилась на меня с самого начала, могу с уверенностью сказать, что в недалеком прошлом ты пережила сильное разочарование, причиной которого был мужчина, и с той поры видишь всех нас словно в кривом зеркале.

— Только тех, кто того заслуживает, — глухо уронила Стефани.

Честер театральным жестом всплеснул руками.

— Подумать только, а я было вообразил, что отношения наши налаживаются! — Он посмотрел на Стефани с ласковой улыбкой. — Кто бы ни был тот тип, он круглый идиот.