Шубин сражался до последнего, прикрывая отход своих бойцов. Он уничтожил десятки противников, но силы были неравны. Разрывная пуля попала в левый глаз, превратив его в кровавое месиво. Осколки гранаты изрешетили правую руку. А когда рядом взорвался заминированный джип, обе ноги Глеба оказались раздроблены, словно их пропустили через мясорубку.

С тех пор полковник был прикован к инвалидной коляске, и для него это было хуже смерти. Человек, который всю жизнь был в движении, теперь не мог самостоятельно даже одеться. Он не мог смириться с тем, что больше не может сражаться, что стал обузой для своих близких. Даже его жена, которая поначалу самоотверженно ухаживала за мужем, не выдержала такой жизни. Она собрала вещи и ушла, оставив на столе обручальное кольцо и короткую записку: "Прости. Я любила тебя, но того Глеба, которого я знала, больше нет."

Скала, верный друг Шубина ещё со времён военного училища, сочувствовал своему боевому товарищу, но ничем не мог ему помочь. Он пытался устроить Глеба на работу в аналитический отдел, но тот отказывался, считая это подачкой.

Медицина в Империи была развита хорошо, но даже она оказалась бессильна перед такими тяжёлыми увечьями. Лучшие протезы, которые могли предложить врачи, были неуклюжими и малофункциональными – они позволяли кое-как передвигаться, но о возвращении к нормальной жизни, не говоря уже о военной службе, не могло быть и речи.

И вот теперь этот некогда грозный воин сидел передо мной в инвалидном кресле, с гордым взглядом единственного глаза, и в этом взгляде читалась слабая надежда. Я понимал, что от моего решения зависит не только здоровье, но и, возможно, сама жизнь этого человека. И я был готов принять этот вызов.

Я внимательно осмотрел Глеба Романовича, прикидывая в голове масштаб работы. Задача была непростая, но… выполнимая.

– Я смогу сделать для вас протезы, – сказал я Шубину, увидев в его глазах засветившуюся надежду. – Кирилл Александрович сообщит, когда можно будет приступить к установке.

Глеб, сияя от счастья, даже попытался встать, чтобы пожать мне руку, но, конечно, не смог.

– Спасибо! – выдохнул он. – Я… я не знаю, как вас благодарить.

Когда Шубин, вместе со Скалой, уехал, я задумался. Дело это, несомненно, полезное. Опытный боец, мастер своего дела, обладающий невероятной силой воли, которая позволила ему не сломаться после всех испытаний.

Скала, конечно, сам ещё не до конца понимает, насколько эффективными могут быть протезы. Ведь в моём исполнении это не просто "заменители" утраченных конечностей. Если постараться, то человек сам станет смертоносным оружием – быстрым и сильным.

Мысль о возвращении в строй таких людей, как Шубин, казалась всё более привлекательной. Ветераны с их боевым опытом и закалённым характером действительно могли стать основой элитного подразделения. А с моими передовыми протезами они превратятся в настоящих суперсолдат.

Я вспомнил недавний разговор с Аркадием Иосифовичем. Его предупреждение эхом отозвалось в голове: "Теодор, кое-кто наверху решил, что ты заигрался. Готовься, они уже выдвигаются. И поверь, намерения у них более, чем серьезные."

Времени на раскачку не было. Мне срочно требовалась надёжная защита, люди, готовые встать на мою сторону. И кто лучше подойдёт на эту роль, чем бывалые бойцы, которым я подарю второй шанс? Ведь кто, как не те, кому я верну возможность ходить, видеть, действовать, будет искренне благодарен и готов встать на мою защиту?

Я задумался о том, как организовать этот процесс. Нужно будет найти больше ветеранов, подобных Шубину. Возможно, через того же Скалу или через другие каналы. Затем – оценить их состояние, разработать индивидуальные протезы, провести операции, а после – реабилитацию и тренировки.