— Что самое интересное из последних находок?

Самым интересным были, пожалуй, неказистые костяные человечки; на второе место Володя поставил бы город древних хакасов… Но город показать было непросто, а человечков здесь не было, да и неказисты они, человечки, ничего интересного. Разве что вот… Володя выдвинул один из ящиков в тумбе стола — в таких ящиках лежали только исключительные вещи.

— Посмотри.

— Ой, что это?!

— Сам не знаю. Что это рука мумии, могу сказать сразу. А вот почему она образовалась, как мумифицировалась, почему сохранилась только кисть руки, а дальше до локтя идет кость — этого не знаю.

— Какая страшная…

— Коричневая? Сморщенная? Это точно…

— Да-да… И еще страшная. Откуда она?

Володя рассказал, что нашли руку в августе прошлого года в урочище Синие Столбы. Раскапывали погребение. Почему-то кисть правой руки погребенного не распалась. Кисть мумифицирована, а выше — кость. Вот, сама видишь, очень загадочная вещь.

— Говорят, — загробным голосом пробасил Володя, — что эта рука иногда сама бегает по стенкам…

— Володя, пожалуйста, не надо!

— Ладно, — ответил Володя с подобающим высокомерием, засунул руку на место, даже «на всякий случай» запер дверь в соседнюю комнату, где лежала в ящике эта рука. Положив на грудь Наташину голову, чтобы ухо было ближе ко рту, стал рассказывать, что собирается делать в далекой холодной Сибири, про удивительных костяных человечков, про теории Епифанова. Наташа слушала тихо, как мышка, обняв его поперек тела; ей и правда было интересно. Надо было видеть, как она слушала!

— Подожди… Получается, что такие фигурки нашивались на одежду еще в бронзовом веке?

— Нет… Не обязательно нашивались. В бронзовом веке их, судя по всему, носили на шее как амулет. И мы не знаем, были ли в те времена целые роды, которые носили на шее таких человечков. Чтобы это выяснить — надо копать.

— А этот… Епифанов сам ничего такого не видел, нет?

— Епифанов копал и уверяет, что нашел такие фигурки человечков в слоях, которым почти пять тысяч лет. С более поздними периодами Епифанов дела не имел. А вот что в более поздние времена были, может быть, и сегодня есть шаманские роды — это точно… Целые роды, которые носят таких человечков на шее и с которыми лучше не связываться.

— Ты же связываешься…

— По долгу службы, Наташенька…

— Да-a, «по долгу»! Тебя хлебом не корми, дай влипнуть во что-нибудь необычное.

Володя больше всего боялся, что у Наташи пойдет настроение исправлять его, Володины, нравы и учить его, как надо жить. Может быть, ее и понесло бы, но вдруг что-то застучало, загрохотало на стеллаже — там, где лежали кости из погребения (стеллаж со скелетами и черепами как раз нависал над столом, где Володя устроил свое брачное ложе). Что-то шебаршилось на верхней полке и, насколько мог видеть Володя, отчаянно подскакивало, грохоча по настилу. Володя побыстрее включил лампу — у него давно уже нарастало неприятное ощущение, что кто-то еще разумный слушает его рассказы, а после общения с костюмом он старался не пренебрегать такого рода ощущениями.

На верхней полке прыгал череп. Так вот прямо и прыгал, подскакивал, издавая невероятно много шума, а потом свалился вниз глазницами. Наташка взвизгнула, вылетела из постели (череп падал прямо на нее). Володе пришлось совершить над собой усилие, чтобы подцепить череп за теменную часть, осмотреть и поставить на место.