Обратившись к тем, кто работал на верфях, уязвленный коварством магната, Манфорд объявил, что пленных брать не будут. Все соучастники мыслящих машин повинны в страшных преступлениях и заслуживают смерти. После этого все корабли батлерианцев бомбардировали Тонарис, и он превратился в облако раскаленных, разлетающихся обломков. Манфорд гордился этим.

Если император Сальвадор не глуп, он тоже будет этим гордиться. Манфорд решил провести на Салусе недели, а то и месяцы, если понадобится, пока не получит возможность обратиться к представителям Лиги ландсраада.

Сразу по прибытии в столицу он официально потребовал голосования вместо того, которое отменили из-за угрозы взрыва. На этот раз Манфорд не собирался принимать никаких отговорок. Учитывая, что в его распоряжении было сто сорок боевых кораблей и армия приверженцев, его обращение сразу же одобрили и назначили голосование через две недели.

Сам император Сальвадор настоятельно попросил присутствовать всех представителей ландсраада.

По прибытии батлерианцы Манфорда обосновались в космопорте и «играли мышцами» по всей Зимии, набирая новых сторонников и собирая жалобы и обращения. Они требовали от горожан ставить подписи под своим обращением, и мало кто осмеливался отказаться.

Утром в день голосования Манфорд размышлял над тем, как произвести наибольшее впечатление в Зале ландсраада. Трое его приверженцев понесут знамена с изображением трех мучеников за свободу человечества: бледной Райны Батлер, прекрасной Серены Батлер и ее младенца Маниона, убитого безумным роботом Эразмом.

Манфорд надел свободную рубашку без украшений и медалей, с одним только изображением кулака, сжимающего шестерню. Хотя он возглавлял все батлерианское движение, он думал о себе как о человеке-единице, одном из своих людей, и не нуждался в побрякушках. На этот раз вместо паланкина, в котором его принесли, когда он обратился к совету ландсраада, он решил прибыть на плечах Анари Айдахо. Его нынешнее обращение к влиятельным людям империи было не менее важно, чем недавняя победа при Тонарисе.

В назначенное время в сопровождении пятидесяти с лишним тысяч сторонников, заполнивших улицы и площади вокруг Зала ландсраада, Манфорд появился перед большими дверьми и приказал открыть их. Анари гордо внесла его в гигантский зал. Рядом шел Гилберт Альбанс, а сразу за ним три знаменосца. Двигаясь вперед, безногий человек чувствовал, как его наполняет энергией благословение Райны. Сегодня будет достигнут перелом в тысячелетней битве.

Сердце его, однако, упало, когда он увидел, что больше половины сидений в зале пусты. Опять.

– Как это возможно? – спросил он у Анари.

Он почувствовал, как гневно напряглись ее плечевые мышцы, но лицо Анари оставалось спокойным.

– Не падай духом. Мы знаем, что мы правы.

Манфорд сказал Гилберту Альбансу:

– Ментат, запомни отсутствующих. Позже мне понадобится полный список.

– Уже запоминаю.

Не выказывая отчаяния, Манфорд подтолкнул Анари, точно лошадь, и она отнесла его на трибуну. Толпа недовольно загудела, но Манфорд повысил голос, словно предлагая бросить ему вызов.

– Хватит трусливо укрываться за бюрократическими процедурами. Сегодня вы открыто заявите, во что верите. Сегодня вы должны принять решение и объявить во всеуслышание, на чьей вы стороне: справедливости или тех, кто хотел погубить будущее человечества.

Но, глядя на пустые места, он понял, что многие представители неофициально бойкотируют встречу ради собственной безопасности, отказываясь выражать свое мнение. Ему следовало бы знать, что трудно будет заставить их выступить против Джозефа Венпорта, даже имея на руках те страшные изображения, которые привезли с Тонариса его приверженцы. Империя слишком зависела от кораблей Венпорта с их навигаторами, зависела в обеспечении транспортом, припасами и торговлей.