Нет, понял я, было еще одно отличие.

От часовни отходил мост, который не вел никуда, а так и обрывался в пустоту. На его краю, кажется, и стояло то самое зеркало, куда я только что гляделся. Ничего подобного на гравюре не было.

Потом башня исчезла и стало темно.

Я опять увидел свою руку. Выше и дальше белело застывшее лицо Галилео. Я сделал усилие, и замершая секунда треснула и рассыпалась, словно облепившая меня корка льда. Рука Смотрителя оторвалась от моей.

На моей руке теперь не было никакого павловского креста. Не было его и на руке Смотрителя.

Никколо Третий умер.

- Его Безличество велел показать тебе хронику, - сказал Галилео, - и, поскольку это было его последним поручением, я почтительно исполню его прямо сейчас.

Он подошел к двери, открыл ее и позвал:

- Хронист!

В комнату вошел один из монахов с вытатуированными на бритой голове буклями парика.

- Покажи Безличному, что здесь произошло.

Титулом «Безличный» Галилео назвал меня.

Монаха это ничуть не удивило. Он сдвинул два стула так, что они оказались напротив друг друга, и жестом пригласил меня сесть на один, сам же уселся напротив.

- Глядите мне прямо в глаза, - сказал он. -И не отводите взгляд.

Его глаза были желтыми и цепкими, как у хищной кошки. Мне показалось, что он сразу же схватил мои зрачки своими — и куда-то их потянул. Я сопротивлялся — это было непривычно и страшно, — но монах ободряюще улыбнулся, и я поддался.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит от напряжения — а потом у меня закружилась голова и я догадался: он всего-то навсего хочет, чтобы я расслабился и посмотрел туда, куда смотрит он.

Как только я сделал это, я увидел ту же комнату, где мы сидели — но на столе в ее центре еще не лежало мертвое тело, а статуя копьеносца на постаменте была целой.

У стола с картой стояло несколько человек. Раскрылась дверь, и в комнату вошел Смотритель в сопровождении двух монахов. Стоящие у стола приветствовали его, Смотритель шагнул к столу, склонился над картой — и тут статуя в углу ожила.

Как намазанный мелом мим, уставший стоять неподвижно, мраморный воин зашевелился, поднял копье и ударил им Никколо Третьего - но тот сделал легкое движение рукой, и копье замерло, упершись в воронку потемневшего воздуха, возникшую между Смотрителем и статуей.

Никколо Третий поднял другую руку и стал быстро и брезгливо помахивать кистью, словно разгоняя мошек или сбрасывая со стола крошки - и после каждого такого мановения мраморный воин содрогался, и от него отлетал большой кусок. Сначала отлетела голова, потом рука со щитом, потом плечо, потом нога - но, когда воин уже падал с постамента, из-за его спины высунулось не то щупальце, не то хвост, кончающееся сдвоенным арбалетом - и в Никколо Третьего полетело сразу две стрелы...

Глаза монаха отпустили меня, и я опять увидел Галилео.

- Благодарю, — сказал он монаху, — теперь удались.

Когда тот вышел из комнаты, Галилео повернулся ко мне.

- Покойный Смотритель в совершенстве управлял Флюидом, — сказал он. - Но этого оказалось недостаточно. Наоборот — его погубило собственное мастерство.

- Почему?

- Он стал играть с убийцей. А тот просто дожидался момента, когда Смотритель окажется полностью связан Флюидом. Если бы Никколо Третий поставил себе задачу защититься любой ценой, он был бы жив.

- Кто этот фехтовальщик? — спросил я.

- Мы не знаем, - пожал плечами Галилео. - Этого не знают даже Ангелы.

- Разве Ангелы могут чего-то не знать?

- Получается, могут, - сказал Галилео. -Нападение было осуществлено силой Флюида. Ангелы видят любое колебание Флюида — но не могут понять, что приводит Флюид в движение в этом случае. Его источник невидим. Каким образом и откуда появляется Великий Фехтовальщик, не знает никто.