— Красота требует жертв!

— Я лично предпочитаю комфорт.

— Что ж, — он взял Еву под руку. — Мы отдали должное светской беседе, а теперь я хочу сказать, что восхищен тем, как вы провели расследование.

— Положим, с Анжелини я прокололась.

— Вы действовали, руководствуясь логикой, — пожал плечами Тиббл, — а потом смогли вовремя перестроиться. Это удается не всем.

— Мне просто повезло. Наркоманка оказалась настоящей находкой.

— Везение — это полдела. Есть еще упорство и умение подмечать детали. Вы загнали его в угол, Даллас.

— Но он еще на свободе.

— Далеко ему не уйти. И подведет Морса его же собственное честолюбие: больно у парня морда известная.

Именно на это Ева и рассчитывала.

— Сэр, должна сказать, что сержант Пибоди отлично справилась со своей работой. У нее острый глаз и прекрасная интуиция.

— Да, я помню: вы отметили это в своем отчете. — Тиббл взглянул на часы, и Ева поняла, что он нервничает не меньше ее. — Я обещал Фини бутылку ирландского виски, если он успеет к полуночи.

— Я думаю, это для него — лучший стимул.

Она через силу улыбнулась. Ни к чему было напоминать шефу, что орудия убийства в квартире Морса обнаружено не было. Тиббл и сам прекрасно это знал.

Тут Ева заметила входящего в зал Марко Анжелини.

— Извините, сэр. Мне надо кое с кем переговорить.

— В этом нет необходимости, Даллас, — сказал он, положив ей руку на плечо.

— Нет, сэр, есть.

Марко сразу почувствовал ее присутствие. Это Ева поняла по тому, как он напрягся. Обернувшись, он сцепил руки за спиной и молча ждал, когда она к нему подойдет.

— Мистер Анжелини, я искренне сожалею о тех неприятностях, которые доставила вам и вашей семье в ходе расследования.

— Неужели? — Он смотрел на нее ледяным взглядом. — Вы обвинили моего сына в убийстве, подвергли его унижениям, заставили его страдать еще больше, упекли его за решетку! И все это лишь за то, что он оказался свидетелем убийства?

Ева могла напомнить, что Дэвид Анжелини, оказавшись свидетелем убийства, скрылся с места преступления, а потом усугубил свою вину, пытаясь дать взятку следователю. Но не стала этого делать.

— Примите мои искренние извинения.

— Надеюсь, что искренние, лейтенант. — Он отвел взгляд. — Но не могу избавиться от впечатления, что, если бы вы не проводили столько времени в обществе своего могущественного друга, вы бы смогли поймать настоящего преступника. Но вам было нужно только одно — почаще появляться перед журналистами! Страданий людей не имеют для вас никакого значения!

— Марко! — предостерегающе сказал Рорк, подходя к ним.

— Нет! — обернулась к нему Ева. — Не надо меня защищать. Пусть он договорит.

— Этого я не могу допустить. Я понимаю, в каком ты состоянии, Марко, если решился оскорбить Еву в ее собственном доме. Но лучше тебе его покинуть, — добавил он твердо. — Я провожу тебя.

— Я знаю дорогу! — Марко пронзил Еву взглядом. — Думаю, наше деловое партнерство придется прекратить, Рорк. Я больше не доверяю твоим суждениям.

Ева стояла, сжав кулаки, и смотрела ему вслед.

— Зачем ты вмешался? Я бы и сама разобралась!

— Не сомневаюсь, — согласился Рорк. — Но это вопрос чести. Никто из переступивших порог этого дома не смеет разговаривать с тобой в подобном тоне.

— Но Соммерсет же смеет! — попыталась отшутиться она.