|
А значит, руководство партии уже сейчас должно позаботиться о создании надежного укрытия для партийных кадров. Если память мне не изменяет, идея всем неожиданно понравилась. Впрочем, если вспомнить тринадцатый съезд, то не так уж неожиданно... - Не всем. - Похоже, Николай Андреевич усмехнулся. - Троцкий был против. - Ну, что вы хотите от Иудушки? Он, видите ли, считал, что гильотина останется сухой. Этакий идеалист!.. Решение, как вам известно, было принято единогласно, но с важной поправкой. Напомните, Николай Андреевич, с какой? Голос Иванова стал мягким, вкрадчивым, он словно заманивал собеседника, приглашая в заранее подготовленную ловушку. - Поправка Сталина. Каждый, кто уходит в убежище, навсегда отказывается от всякой политической деятельности. Кроме того, права убежища лишаются по специальному решению Политбюро... - - Совершенно верно. Но вы забыли пункт третий... - Не забыл. Там было сказано, что Центральный Комитет не берет на себя обязательства защищать убежище от тайной полиции. - Запомнили? Да, "тайная полиция" - прозвучало не очень удачно. Наш Феликс даже обиделся... Ну что ж, в таком случае я имею основание обвинить вас, как ответственного за убежище, в нарушении пункта первого поправки. Надеюсь, мне не надо объяснять суть дела? - Отчего же? Объясните! Голос Николая Андреевича звучал по-прежнему чуть иронично, но Сергей чувствовал, что тот весь напрягся. Похоже, он ждал этого вопроса с самого начала разговора и теперь собирался с силами, чтобы ответить. - Ну к чему это, Николай Андреевич? Вы же прекрасно понимаете, о чем идет речь. К вам пришел посланец Семена Богораза, а вы, вместо того чтобы указать ему на дверь, свели его с этим... Чижиковым. Надеюсь, вы не собираетесь этого отрицать? - Нет. Не собираюсь. Голос не мог скрыть облегчения - невиданного, огромного. Услышанное, похоже, ничуть не взволновало странного гостя. Его беспокоило что-то другое, о чем Иванов не спросил; Выходит, Николай Андреевич нарушил пункт первый поправки не один раз! И данное нарушение - явно не из самых страшных... - Что ж, отпираться вам действительно не имеет смысла. Сам Чижиков конспиратор опытный, но кое-кто из его присных излишне болтлив... Итак, вы нарушили условие, Николай Андреевич. Теперь я имею полное право сделать из этого соответствующие выводы... - Попробуйте... В комнате наступило молчание. Сергей пытался представить, что делают эти двое. Стоят, глядя друг другу в глаза? Или сидят с внешне равнодушным видом, может, даже улыбаются? Почему-то показалось, что оба они - и таинственный товарищ Иванов, и неуступчивый Николай Андреевич - не верят в серьезность угрозы. Похоже, это была лишь проба сил. Интересно, кто не выдержит и заговорит первым? - Эх, Николай Андреевич... - Иванов вздохнул, и в голосе промелькнула нотка сочувствия. - Кого вы защищаете? Беглых крыс? Трусов, которые предпочли забиться в щель, оставив вас прикрывать их? Конечно, ваша система защиты надолго задержит ребят Ежова, но вы-то не успеете уйти! Ни вы, ни ваша семья. Я еще тогда не понимал, почему вы взяли на себя это поручение. - Я выполнял приказ партии. - Э-э-э, бросьте! Приказа не было. Насколько я помню, эту работенку предложили пятерым членам ЦК и все отказались. Никому не хотелось возглавлять подполье в собственной стране: уже тогда, после смерти Феликса, могли сгоряча и к стенке поставить, а уж сейчас... Вы попросились добровольно. Вас что, Чижиков уговорил? Да он же трус! Троцкий - тот хоть не боится, книжонки пописывает. Даже Бухарин - на что слюнтяй, и тот не захотел прятаться в нору! Знаете, что он сказал мне перед смертью? Что его смерть нужнее партии, чем жизнь! Кого вы спасаете, Николай Андреевич? Людей, товарищ Иванов. |
