— Слова умного человека.

— Это была женщина.

— А женщина что, не человек? — рассмеялся Альберт. — Уж поверьте мне, я в своей жизни видел много всякого. Еще в начале века, в Южной Африке. И этот ваш Коминтерн… хорошо, не ваш лично, не кривитесь так… и то, что делает этот позёр Муссолини… человеческая натура все равно возьмет свое, людей так просто не изменить. Но я не хочу жить в мире, где воздушный крейсер Лиги сожжет мой дом за неоплаченный вовремя счет за электричество.

Он хотел сказать еще что-то, но раздумал. Просто махнул рукой и начал вставать, медленно и держась за бок, хотя ранить его точно не могло.

— Ладно… пошли. Глянем, как «моя левая рука» собрался выковыривать этого сукина сына из его раковины. Сигару не хочешь?

— Я вообще думаю, не бросить ли курить.

***

— Сначала мы просто развели у входа костёр, — пояснил Майк. — Накидали туда всякой дряни, чтобы лучше горело. Заодно нашли по дыму трубу вентиляции, замотали её брезентом, но дым все равно просачивался. И тут я вспомнил про бочки.

— А что в этой бочке?

— Откуда мне знать, — пожал плечами Стетлер, — что итальяшки тут жгли. Я просто увидел их, когда мы осматривали маяк. Сначала даже не понял, зачем они тут, потом сообразил: раньше-то для света приходилось что-то жечь, провод сюда не протянуть. А когда поставили генератор Теслы, про них просто забыли, стоят и стоят себе.

— Насколько я помню, — озадаченно произнес Ковбой, — керосин и прочее из-за долгого хранения могут разложиться.

— Горит оно нормально, — возразил Майк. — Я проверил. А остальное меня не волнует, нам его не в мотор заливать, а в шахту вентиляции. Ты мне лучше скажи, у вас на самолете рупор имеется?

— Где-то был.

— Притащи, будь любезен.

Ковбой ушёл искать рупор, а мы со Стетлером отошли на край пляжа, к воде. Отсюда было хорошо видно, как один из его людей вместе с Китайцем неуклюже ворочают бочку, пытаясь одновременно пинками свернуть колпак с трубы

— Думаешь, подействует? Это ведь воздушные пираты, им в любом раскладе ничего хорошего не светит. Особенно если среди них сам Черный Ящер.

— Попробовать стоит, — задумчиво сказал Майк. — На фронте народ огнеметов боялся, как… даже не знаю. Проще было на неподавленный пулемет людей поднять. Мины, снаряды, пули… даже рукопашная в траншее, это все не так страшно. А вот гореть… что-то в этом есть такое, запредельное для психики. Видел я однажды, как у нас прямо над окопами летчик из аэроплана выбросился… без парашюта, до земли метров двести… просто чтобы не гореть, огонь уже к кабине подбирался. Потом лет пять летать боялся, пока уже современные аппараты в ход не пошли, без всякой горючей дряни на борту.

Я не стал говорить Майку, что и современный самолет можно зажечь, просто это дольше и сложнее. В любом случае насчет психики он оказался прав. Наверху еще не залили в трубу даже половины бочки, как пираты начали сдаваться.

Они выходили медленно, болезненно щурясь от яркого света, держа одну руку поднятой вверх, а второй прижимая к лицу тряпку и лишь пройдя несколько метров, бросали эти лоскуты наземь и поднимали уже обе руки. От них пахло… я сначала не сообразил, в чем дело, но потом догадался — ну да, среди ночи, в темноте и панике можно и не суметь добраться до воды, зато есть жидкость, которая почти всегда при тебе…

Всего вышло двадцать шесть человек.