Чейн едва слышал то, что говорил Дайльюлло. Он был поглощен созерцанием изменений, которые произошли на массивной, властной физиономии Тхрандирина, и испытывал от этого истинное удовольствие.

Турбины ожили, загудели, зарычали, завизжали и понесли корабль наемников к небесам. Никто по нему не выстрелил, даже из рогатки.

XII

Корабль наемников висел на краю туманности, отражая все великолепие ее сияния.

Дайльюлло и Боллард сидели в кают‑компании, изучая в сотый раз фотоснимки, которые сделал Чейн на складе, и данные анализатора.

– Не изъешь их своими глазами, – сказал Боллард, – они не скажут больше того, что на них есть.

– А что есть? Ничего. Даже хуже, чем ничего. Фотоснимки ясные, четкие. Я смотрю на изображения предметов и вижу, что они существуют. Затем беру данные анализатора и они мне говорят, что предметы не существуют.

Дайльюлло бросил на стол маленький пластиковый диск. Он был совершенно чист, словно в день своего производства, ничего на себе не зафиксировав.

– Джон, наверное Чейн сделал что‑нибудь не так. Может быть приставил сенсоры неправильно, а то и вообще забыл включить прибор.

– Ты веришь в это?

– Зная Чейна, нет. Но надо же чему‑то верить. С анализатором все в порядке. Проверено.

– И перепроверено.

– Остается одно – Чейн. Дайльюлло пожал плечами:

– Конечно, это самое логическое объяснение.

– А есть другие?

– Есть. Эти предметы сделаны из какого‑то неизвестного нам материала, на обнаружение которого анализатор не запрограммирован, то есть этого вещества нет в нашей периодической системе элементов. С нашими понятиями это не сообразуется. Верно?

– Конечно, не сообразуется, – медленно промолвил Боллард. Дайльюлло поднялся, достал бутылку и опять сел.

– Больше мы ничего не добьемся, – сказал, он. – Позови сюда Тхрандирина и двух генералов. И Чейна.

– Зачем его‑то?

– Потому что он видел своими глазами эти предметы. Трогал их. Включал один из них. Слышал, как он пел. Боллард фыркнул:

– Чейн быстр и смел, но я бы и на доллар ему не поверил.

– Я тоже, – сказал Дайльюлло. – Поэтому и приведи его.

Боллард вышел. Дайльюлло подпер кулаками подбородок, уставился на диск и фотоснимки. А за бортом корабля на просторах, исчисляемых бесконечными парсеками в трех измерениях, полыхала бледными огнями туманность. Наверху и навигационном отделении Биксел в третий раз просматривал микрокниги из корабельной библиотеки, опустошив огромное количество чашек кофе, и бдительно следил за радаром, который оставался таким же упрямо чистым, как и диск анализатора.

Возвратился Боллард, приведя с собой Чейна, Тхрандирина и двух генералов – Марколина и Татичина. На Вхоле суффикс «им» в фамилиях имел важное значение для людей, означая, по‑видимому, принадлежность к определенному роду, который когда‑то очень давно захватил власть и с восхитительной непреклонностью удерживал ее до настоящего времени. Выходцы из этого рода занимали многочисленные посты в правительственной, военной и космической сферах. Они привыкли командовать и это, конечно, не способствовало их смирению в качестве пленников.

Тхрандирин, как всегда, начал свою игру гамбитом: «Долго‑ли‑вы‑намерены‑упорствовать‑в‑этом‑идиотизме?»

Дайльюлло, как всегда отвечал традиционным ходом: «До‑тех‑пор‑пока‑не‑добьюсь‑того‑что‑мне‑нужно».