Стэг Харви стоял на улице, скручивая сигарету. Он вспотел, хотя ночь была прохладной. Он лучше всех понимал, что означает смерть Берта Гарри для такой крутой команды, как «Би Бар». Совет Эда был хорошим. Пора остерегаться стрельбы. Но где Джек?

Он закурил, затянулся и быстро перебрал в уме места, где может находиться Джек. Они небыли уверены, что Клэй появится в городе, но он появился.

Если бы не присутствие Шорти, Стэг мог бы подняться к Клэю и попытаться разыграть собственную карту. Но Шорти был крутым парнем, да и Сэм Тинкер не стал бы сидеть просто так, Харди Тиббот — тоже. Владелец гостиницы и адвокат, но в свое время они тоже пользовались револьверами.

Если «Би Бар» выйдет на тропу войны, им лучше побыстрее выполнить свою работу и удрать из города.

Клэй Белл ждал не дольше, чем потребовалось натянуть сапоги и застегнуть оружейные пояса. Он хотел поговорить с Тибботом, но если напали на ранчо, сейчас не до разговоров. Он вышел через черный ход, зашел в корраль и оседлал коня. Когда он поскакал к Пайети, костер еще горел. В воздухе висела пыль от фургонов.

Только когда он уже оказался в начале тропы на Пайети, Белл вспомнил7 что не спросил Тиббота о Вашингтоне! Теперь слишком поздно… это может подождать. Он стал подниматься, и, когда наконец взобрался на вершину, от костра остался только дым в воздухе да несколько тлеющих угольков.

Он начал спускаться по тропе к ранчо, когда услышал вдалеке винтовочный выстрел.

Хэнк был слишком закаленным бойцом, чтобы оставить все на волю случая. Отразить нападение они готовились давно, тем не менее он обошел все здания и проверил, где и сколько оружия. Винчестер Берта Гарри был в бараке. Хэнк сам принес его туда и зарядил. У него было две винтовки для охоты на бизонов — «шарпс» 50-го калибра, «спенсер» 56-го калибра.

И снова он как следует проверил Гэп. Все было тихо и спокойно. Он накидал сена лошадям. Вдруг он почувствовал себя на ранчо одиноким. Ночь быстро спустилась по узкому пространству между утесами, и темнота сползла вниз и накрыла ранчо, а далеких холмов все еще касался солнечный свет.

Давным-давно каждый ковбой на ранчо научился прикрывать любой подход к нему. Днем здесь не было прикрытия на двести метров. При свете звезд все выглядело по-другому.

Где-то койот тявкал на луну. Ветер зашевелил листья тополей, и Хэнк Руни зашел на крыльцо дома и сел, глядя на холмы:

Один из ребят должен был остаться. Но он не беспокоился. Если нападение начнется, он сможет сопротивляться достаточно долго. У него было прикрытие и хороший обзор вокруг… но скоро станет темно. Пришла ночь, а с ней только тишина. Наверху отвесные стены Эмигрант-Гэп, казалось, были освещены, а звезды висели в небе, как фонари.

На утрамбованной земле от ветра зашелестели листья. Руни подошел к корралям. Лошади казались ему близкими и дружелюбными. Было еще рано, но надо успеть поспать. Он растянулся на кушетке и смотрел вверх, в темноту. Тишина казалась подозрительной, но он устал…

Вдруг он проснулся. Руни не знал, сколько проспал, но проснулся мгновенно, с полной уверенностью, что точно слышал далекий звук колес фургона, катившегося по камням. В ясном, ночном воздухе пустыне, отраженный отвесными стенами перевала, звук разносился далеко.

С винчестером в руках Руни вышел к воротам и, стоя на углу каменной столовой, стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он услышал неясные звуки. Для человека, который дрался с апачами и кайовами, люди, приближающиеся к ранчо, были удивительно неловкими. Он слушал, прикидывая, сколько их и на каком расстоянии находятся. Обогнув угол барака, он закурил сигару, глубоко затянулся и положил ее на подоконник, чтобы сигара была под рукой.

Руни был один, но его это не беспокоило. У него были стычки и похуже. Например, когда они с Редом Дженкинсом отбивали нападение команчей, лежа в «бизоньей лежке» — небольшом углублении в земле.