— Титул императора — еще не гарантия исправной работы мозга, — заметил Урсис.

— Это верно, — хмыкнул Бородов, — но он, конечно, поступил так не без причины.

— Ну и?

— По-видимому, у него на душе кошки скребли с самого начала этой кампании. Как бы благоприятно для него ни оборачивались события, вторжение в Содеску — самая крупная операция, которую он предпринимал до сих пор. Он знает, что его ждет в случае поражения. — Бородов чиркнул пальцем себе по горлу.

— Судя по нашим источникам, — продолжил Урсис, ответив на приветствие охраны у главных ворот космопорта, — около двух недель назад он начал укреплять фланги и посылать дополнительные войска на подмогу оккупационным. — Глайдер вышел на продуваемое ветром шоссе и заскользил к центру Громковы. — Во всем генеральном штабе только у маршала ноф Вобока хватало духу возражать ему и настаивать на своем. Теперь он убит — совершенно случайно. — Урсис флегматично взглянул на свои лапы. — Порой кажется, что Вселенная хранит всех дураков, в том числе и медведей — и Содеска должна использовать это благодеяние на всю катушку.

— Самое время, чтобы двинуть на фронт новую технику, если таковая имеется, — кивнул Брим. — Мы нанесли врагу большой урон, когда получили ЗБЛ. Если бросить в бой несколько таких соединений да еще «Ростовики ЖМ-2», Облачники скоро поймут, какую ошибку они совершили.

— Верно, Вилфушка, — согласился Бородов. — Мы так и сделаем, поверь мне — процесс уже начался… — Но тут их прервал форейтор, постучав в стекло, отделяющее пассажирские места от водительского.

Бородов поднял брови — он, видимо, не привык к таким вольностям со стороны персонала, — однако все же тронул светящуюся пластинку, вделанную в деревянную оконную раму, и кивнул.

Форейтор тут же заговорил по-содескийски. Весь его облик выражал тревогу. Шофер одновременно разогнал «Рошов» до предела, маневрируя в потоке движения с обманчивой легкостью.

Вскоре Бородов тоже принял обеспокоенный вид, а за ним и Урсис. Когда слуга закончил говорить, старший медведь снова выключил громкоговорящую связь и с великой серьезностью сказал Бриму:

— Вилф Анзор, произошло нечто очень важное, хотя неизвестно пока, что за этим последует.

Бриму стало не по себе. Что могло так взволновать невозмутимых обычно медведей?

— Я слушаю, — сказал он.

— Весь верховный штаб без исключения отправлен в отставку — по личному указанию великого князя. Это величайшая военная чистка за последнее время. А Николая Януарьевича срочно вызывают в Зимний дворец.

Брим нахмурился, почти не замечая, как пролетают мимо на огромной скорости снежные поля, дачи и фермы.

— Как вы думаете, зачем?

— Понятия не имею, — ровным голосом ответил Урсис, рассеянно доставая свою большую трубку-земпа и начиная ее набивать. Закурив, он с усмешкой сказал Бородову:

— Как бы мне, Анастас Алексий, не пришлось пожалеть обо всей горькой правде, что я выложил твоему брату.

Бородов нахмурился. Система кондиционирования из-за трубки Урсиса работала на пределе.

— Я тоже подумал об этом.

— Что ж, теперь уже поздно, — заметил Урсис, глядя в окно.

— Одного я тебе не прощу, Николай Януарьевич, — проворчал Бородов. — Не для того мы с тобой столько пережили вместе за добрых тридцать стандартных лет.

— Больше чем за тридцать, дружище. Но я взрослый медведь и привык сам отвечать за себя.