– А! – коротко вскрикнула она.

– Бэ! – ответил Билл, обжег ее внутренности горячей струей и затем лениво слез с партнерши. Порыскал с минуту, нашел кусок арматуры и принялся его жевать.

Вот сейчас она хотела умереть! Осознание того, что ее лишил девственности грызун, что в ее теле крысиная сперма, ошеломило Мятникову настолько, что, казалось, она должна сойти с ума в эти секунды, лишиться рассудка и сдохнуть!.. Но ничего подобного с Лилей не происходило. Она не только не сошла с ума, но обнаружила себя грызущей кусок чего то… Потом пошла попить из лужицы и рассмотрела свое отражение. Очень миленькая мордашка, решила… Он же меня не женщиной использовал, а крысой, и собственно говоря, ничего в этом омерзительного нет. Еще совсем недавно ее человеческое лицо было исполосовано гноящимися шрамами, а сейчас шерстка все скрывает!..

Буду называть его Билл Коровкин, решила. Все таки он первый мой мужчина!.. В груди потеплело. И от воспоминаний юности, и от сбывшихся тайных мечтаний расстаться с девственностью, пусть даже на таком причудливом повороте судьбы…

Тем временем первый мужчина крысы Мятниковой догрыз кусок арматуры и сказал:

– Поворачивайся задом!

– Опять?

– Давай!

Она повернулась, зажмурила глаза и попросила, чтобы он был нежным.

– Чего? – не понял Билл.

Она хотела было объяснить, но он находился уже в ней, и Мятникова попыталась сосредоточиться непосредственно на соитии и проанализировать свои ощущения. Но как только Лиля решила это сделать, внутренности вновь обожгло, а еще через мгновение Билл рыскал по углам в поисках чего либо твердого.

«И это секс? – удивленно подумала она. – То, о чем веками писали тысячи поэтов? Такая она, любовь?»

– Надо бы что нибудь отыскать съестное! – раздалось в мозгу Мятниковой. – Колбаски какой!..

– Хорошо бы, – согласилась Лиля.

– И чего сидишь?

– А что? – не поняла Лиля.

– Шуруй за колбаской!

– А ты?

– Мое дело тебя оплодотворять, а твое – за колбасой ходить!

У нее аж дыхание зашлось от такой наглости!

– Сам шуруй за колбасой! Совсем охренел!

Билл недовольства не понял, а потому принялся размышлять с помощью компьютерного чипа. Потом сказал с невинной простотой:

– Я же большой и неловкий! Меня собаками затравят!.. Все таки нужно мне помогать…

Слова Билла хоть и тронули сердце крысы Мятниковой, но она была сильно обижена и, как всякая женщина, не хотела отступать сразу.

– Не пойду!

Ему бы еще какой довод привести, и все было бы отлично. Но Билл не был знатоком женской психологии, тем более человеческой. Он просто укусил Лилю за загривок с такой силой, что кровь брызнула. Она попыталась ответить ему ударом лапы, но коготь лишь застрял в его густой шкуре.

Через минуту он отпустил захват и прилег, отдыхая.

– Меня козьим молоком вскармливали, – признался Билл.

– Козел вонючий! – выругалась Мятникова, сама не своя от боли.

– Я – Билл, – объяснил крыс. – Козлы выглядят по другому… Иди ка, я тебе рану залижу!

– Не пойду!

– Умрешь.

Лиля больше не решалась показывать характер, к тому же помнила воздействие самого первого укуса своего мужчины, а потому подошла к толстяку и легла, впрочем, отвернув морду в другую сторону.

Прикосновения его языка были ей приятны. Куда больше, чем секс. Это было похоже на нежность, хотя Билл, вероятно, совершенно не понимал, что сие значит.